Друг от друга
Шрифт:
– Ну ты-то, Гюнтер, уж меньше всех похож на еврея, – сказал Эйхман.
Я пожал плечами:
– Он охотится за доказательствами коррумпированности вашего департамента. Конечно, доказательства я мог бы ему представить еще до отъезда из Германии – я про свою встречу с Зиксом и Бегельманом. Но я ничего не сказал.
– А что теперь ты намерен ему сообщить? – осведомился Эйхман.
– Немного. Что визы вы не получили, а потому подходящего случая следить за вами у меня не было. Я понял только, что вы мошенничаете с расходами на поездку – какую-то информашку надо же ему подкинуть.
Эйхман покивал:
– Ладно, нормально. Хотя доискивается
– Но ты и правда купил его за счет расходов, – вставил Хаген. – Не говоря уже о целой куче всякого барахла: тропические шлемы, и москитные сетки, и туристические ботинки. Рюкзак у тебя раздулся, как у итальянского солдата. Не купил только самое нужное – пистолеты, а мы вот-вот отправимся на встречу с самыми опасными террористами на Среднем Востоке…
Эйхман скривился, что не составило ему особого труда: обычное его выражение всегда напоминало гримасу, а губы вечно кривились в циничной ухмылке. Всякий раз, когда он поглядывал на меня, казалось, сейчас он выпалит, что ему не нравится мой галстук.
– Ну извини, – бросил он Хагену, – что я могу теперь поделать?
– Мы уже заходили в наше посольство, просили у них оружие, – сообщил мне Хаген, – но там не выдают без официального разрешения из Берлина. А если мы запросим Берлин, над нами будут смеяться.
– А разве нельзя зайти в оружейный магазин и купить? – удивился я.
– Англичан так тревожит ситуация в Палестине, что они запретили в Египте продажу оружия, – объяснил Хаген.
Я все придумывал способ, как бы втереться на их встречу с Хадж Амином, и теперь меня осенило – как.
– Я могу достать оружие, – предложил я. Я знал человека, который наверняка одолжит мне револьвер.
– Но где? – удивился Эйхман.
– Я ведь служил полицейским в «Алексе», – начал я, не собираясь посвящать их в подробности. – Всегда есть возможность раздобыть оружие, особенно в таком огромном городе. Надо только знать, где искать. А подпольная жизнь во всем мире одинакова.
Я отправился в «Савой» к Файвелю Полкесу.
– Я нашел способ попасть на их встречу с Хадж Амином, – сообщил я ему. – Они боятся «Исламского джихада», Мусульманского братства молодежи, «Хаганы», но как-то умудрились забыть свое оружие в Германии.
– И правильно боятся, – отозвался Полкес. – Если бы ты не согласился шпионить за ними, мы могли бы прикончить их. А вину взвалить на арабов. У нас это и раньше удачно получалось. Вероятно, у великого муфтия бродят сходные мысли – взвалить какое-то свое преступление на нас. Тебе, Верни, тоже следует быть поосторожнее.
– Я им обещал, что куплю оружие, и предложил им свои услуги телохранителя.
– Ты знаешь, где купить оружие в Каире?
– Нет. Я вообще-то надеялся попросить твой «Уэбли».
– Без проблем. Я легко могу раздобыть другой. – Сняв пиджак, он расстегнул наплечную кобуру и протянул мне ствол. «Уэбли» весил не меньше тома энциклопедии и был почти таким же громоздким. – Отличная точность, сорок пятый калибр, – объяснил он. – Если тебе придется стрелять из него, запомни две особенности. Во-первых, отдача у него, точно мул лягается. И второе, за ним тянется кое-какой хвост, ты понимаешь, про что я. Так что потом непременно брось его в Нил. И еще – будь осторожен.
– Про это ты мне уже говорил.
– Я серьезно. Бандиты Хадж Амина уже убили Льюиса Эндрюса, помощника верховного комиссара Галилеи.
– Я думал, это твоя группа поработала.
– На этот раз, – ухмыльнулся Полкес, – нет. Мы сейчас в Каире. А Каир – не Яффа. Англичане тут ведут себя осторожно. Хадж Амин не задумываясь прикончит вас троих, стоит ему заподозрить, что вы готовы заключить сделку с нами. Так что, даже если его слова не придутся тебе по душе, притворись, будто нравятся. Эти люди безумны. Они религиозные фанатики.
– Да ведь и вы тоже. Разве нет?
– Нет. Мы просто фанатики. А это разница. Мы не рассчитываем, что Бог радуется, когда мы сносим кому-то башку. А они – да. Вот это и делает их безумцами.
Встреча происходила в просторном люксе, забронированном Эйхманом для себя в отеле «Националь». На великом муфтии Иерусалима – он был ниже на голову всех остальных в комнате – красовались тюрбан и какая-то длинная черная хламида. Чувства юмора он был явно лишен напрочь и держался с видом важным, чванливым и значительным, чему, несомненно, весьма способствовало раболепие, с каким суетились вокруг него спутники. С превеликим любопытством я вдруг обнаружил, что он на удивление похож на Эйхмана. Для полного сходства Эйхману не хватало только седеющей бороды. Может, именно этим объясняется, что они так хорошо поладили?
Сопровождали Хадж Амина пятеро, все в мышиного цвета костюмах «тропик» и тарбушах, египетском варианте фески. Переводчик смотрел глазами убийцы, щеголял усиками а-ля Гитлер, только седыми, а на шею ему наползал второй подбородок. В руках он держал толстенную резную трость, под пиджаком, как и у всех других арабов – за исключением самого Хадж Амина, – бугрилась наплечная кобура.
Хадж Амин, ему было чуть за сорок, говорил только на арабском и французском, но переводчик у него был отличный. Германский журналист Франц Рейхерт, уже оправившийся от расстройства желудка, переводил на арабский слова чиновников из СД. Я устроился поближе к двери, слушая беседу и изображая бдительность, подобающую телохранителю, на роль которого я сам напросился. В основном разглагольствовал Хадж Амин – я был в шоке от агрессивности его антисемитизма. Хаген с Эйхманом евреев тоже не любили – явление в Германии достаточно распространенное. Они рассказывали анекдоты про евреев, желали, чтоб тех исключили из общественной жизни Германии, но до Хадж Амина им было далеко – тот ненавидел евреев неистово, как собака ненавидит крыс.
– Евреи, – надрывался Хадж Амин, – так сильно изменили жизнь в Палестине, что, если не взять ситуацию под контроль, это неизбежно приведет к уничтожению в Палестине арабов. Мы не возражаем, когда люди приезжают в страну как гости. Но евреи явились в страну как враждебные оккупанты, привезли с собой все ловушки современной европейской жизни, а они – оскорбление самим корням священного ислама. К европейскому образу жизни мы не привыкли и не желаем его. Мы хотим, чтобы страна наша оставалась такой, какой была до того, как к нам понаехали евреи. Такой прогресс нам не нужен. Не нужно процветание. Прогресс и процветание – это враги истинного ислама. И хватит с нас всяких переговоров. С англичанами, евреями, французами. Теперь вот с немцами. Заявляю вам – сейчас только меч решит судьбу нашей страны. Вы должны знать это, если политика Германии – поддерживать сионизм. А наша политика – истребить всех сионистов и их сторонников под корень, до последнего человека.