Друг
Шрифт:
– Лучше бы ты штаны сухие достал, – сказал Таранов. Он говорил раздраженно, но в душе шевельнулось что-то теплое. – И сигарет.
– Где же я тебе штаны сухие достану? – возразил Лешка. – А сигареты – вот. Травись.
Со стороны Кораблестроителей замигали синие сполохи, проехала милицейская машина.
– Зашевелились, – пробормотал Таранов.
Палач обнимал ноги белого ангела с отбитыми крыльями. Он уже пришел в себя и сначала ничего, конечно, не понял. Потом понял, и его охватил страх. Он заскулил, попробовал встать, но руки, стянутые ремнем вокруг мраморных ног, позволили подняться только на
А чей-то голос за спиной Палача произнес:
– Страшно, Палач?
И он механически ответил:
– С-с-страшно. – А потом закричал: – Кто? Ты кто? Ты, блядь така…
Крик оборвал сильный удар по почкам. Палач охнул, ударился лицом в бедро ангела. Из носа на мраморные ступни закапала кровь.
– Будешь кричать, – произнес голос за спиной, – отрежу язык.
Таранов, разумеется, лгал – не собирался он резать язык Палачу. И Палач сам мог бы это сообразить, но, находясь в шоке, не понял. Он сглотнул судорожно и замотал головой. Должно быть, это означало: не буду. Не буду кричать.
– Умница, – похвалил его Таранов. – Выпить хочешь?
– Хо-хочу.
Таранов отвинтил пробку с горлышка и сунул Палачу бутылку в рот, как суют соску младенцу… Палач забулькал, захрипел, присосался сильно.
– Ну, хватит, хватит… мне не оставишь, – Таранов отобрал бутылку. Сделал глоток длинный и, завернув крышку, поставил «Смирновскую» к ногам ангела. Потом не спеша прикурил сигарету и сунул ее Палачу… Потом закурил сам, сделал несколько сильных затяжек, ощущая, как в организм проникает алкогольное тепло… Враг, встречи с которым Таранов ждал уже давно, почти месяц, стоял сейчас на коленях, хлюпал носом. Был сломлен. Находился полностью в его, Ивана Таранова, руках… Скоро – через пять минут… или десять… или, может быть, пятнадцать, он умрет. Он застынет с ножом в сердце у ног мраморного бескрылого ангела, и Славка будет отомщен.
Таранов затушил и убрал в карман окурок. Он даже предположить не мог, что разговор с Палачом продлится целый час. Что этот разговор принесет ему сильнейшее разочарование и точка, которую он так стремился поставить, поставлена не будет.
Виктор Тришкин умер в результате перелома основания черепа. Он остался лежать у ног ангела… Но Вячеслав Германович Мордвинов остался не отомщенным.
Допрос Палача вымотал Таранова донельзя. Оставил внутри пустоту, наглядно показал, как точка оборачивается многоточием. Лешка тоже был подавлен…
Таранов сделал еще глоток водки, сунул бутылку с остатками в карман и бросил Лешке: пойдем…
– Куда? – спросил тот… А идти им действительно было некуда. Возвращаться в квартиру к Светлане было безумием. Бандюки-то свою засаду почти наверняка сняли сразу после стрельбы. А вот чем располагают менты и не встретят ли Таранова и Лешку опера уголовного розыска – большой вопрос…
– Попробуем сунуться в гостиницу, – сказал Таранов.
– Вид у нас… – возразил Лешка.
– Ничего. Мы «поддатые» сильно, – ответил Таранов и щелкнул по бутылке. – Шли из гостей, попали под дождь…
Он понимал, что объяснение слабенькое, неубедительное. Что Лешке придется показать свой настоящий паспорт. Но никакого другого варианта он предложить в сложившихся обстоятельствах не мог.
– Тут рядом, – сказал Лешка, – есть одна хата.
– Где? Чья?
– Рядом. Ничья.
– Как это – ничья?
Лешка не очень охотно сказал:
– Ну, в общем, там нарки торчат. По-вашему, притон.
– Это не подходит, – мотнул головой Таранов. – Слишком много лишних глаз.
– А в гостинице меньше? – спросил Лешка… Таранов задумался. Безусловно, в словах Лешки был свой резон. Хотя одна из заповедей разведчика-диверсанта гласит: на задании не связываться с криминальным миром без крайней необходимости. Представители криминала ненадежны, а многие из них тайно сотрудничают с полицией. Или могут быть под колпаком. Следовательно, все контакты с криминальным миром потенциально опасны. А уж притоны полиции известны наперечет. Облава в притоне – самое обычное дело.
– Переночуем, обсохнем и уйдем, – сказал Леха. – Завтра про нас уже никто и не вспомнит. Там никто никому не нужен, и никому ни до кого нет дела.
– Пошли, – сказал Таранов.
Старый, почти целиком расселенный дом на 16-й линии смотрел темными окнами. Во многих не было стекол и даже рам. Светились два окна на втором этаже и два – на пятом.
На лестнице не горело ни одной лампочки. Дверь в квартиру на пятом этаже была приоткрыта. Из щели на лестницу лился желтый свет, падал на стену с рисунком огромной поганки и лозунгом: «Сделаем мир цветным!» Доносился слабый звук музыки – медленной и тягучей, как движение каравана в пустыне… Лешка решительно распахнул дверь. В бесконечно длинном коридоре висели лохмотья обоев, горела единственная лампа без абажура и сидела на полу крыса. Конец коридора терялся в темноте, пахло ацетоном и сортиром.
Первым человеком, которого Таранов увидел в притоне, была женщина. На вид лет тридцати, почти голая – в одних колготках и лифчике, она сидела на корточках в кухне и дрожала. Из-под серой кожи выпирали ребра, резко выделялись черные, в незаживающих язвах, вены… Таранов заглянул в кухню, мельком посмотрел на женщину и двинулся дальше. В одной из комнат сидели на грязном матрасе два подростка – с первого взгляда было очевидно, что они в полной «отключке». На полу лежали шприц со следами крови и закопченная ложка с изогнутой ручкой… Еще три комнаты были пусты. А в четвертой на полу лежал человек в свитере, но без штанов. Когда Иван открыл дверь в комнату, в нос ударил знакомый запах разложения. От тела шарахнулись в стороны несколько крыс. В слабом свете зажигалки Таранов рассмотрел, что ноги человека обглоданы… На жестокой своей службе Таранов видел много такого, чего человеку видеть не следует. Но даже ему стало тошно и мерзко.
– Пойдем отсюда, – сказал он Лешке. Тот судорожно сглотнул и сказал: – Пойдем.
– Змеи! – раздался крик из коридора. – Маленькие голодные змеи!
Таранов обернулся и увидел ту самую женщину, что сидела в кухне, – она каталась по полу и кричала:
– Они жрут меня изнутри. Они выедают мой мозг! Мои глаза! А-а-а-а! Маленькие голодные змеи! Маленькие голодные змеи выжирают мой мозг изнутри!
Таранов молча смотрел на женщину, потом перевел взгляд на Лешку. В глазах у Лешки был ужас.
Известие об очередной крупной неудаче и исчезновении (предположительно – гибели) Палача застало Гранта в «колхозе». Сын поехал туда, чтобы лично проконтролировать приемку оборудования для лаборатории и «приставить к делу» Зайцева.
Для начала он дал разгон «председателю колхоза» за экономию на безопасности: я разворачиваю дело на миллион, а ты экономишь пару тысяч баксов! Немедленно свяжись с Палачом, и через день представите мне план нормального технического обеспечения безопасности объекта.