Друг
Шрифт:
– Деньги давай.
Телка сразу стала белее своего халата, пискнула что-то типа: отпустите, отпустите… Сухарь поднес острие ножа к горлу.
– Деньги давай, сучка. Я псих… мне зарезать – раз плюнуть.
Попискивая, словно мышь, аптекарша открыла кассу… Сухарь быстро распихал деньги по карманам – немного и было. Потом сорвал с шеи телки цепочку с золотым кулоном.
– Серьги, блядь такая, снимай, – скомандовал он. Она стала возиться с сережками. Сухарь оглянулся и увидел сквозь стекло витрины, что к аптеке направляются два мужика. Черт с ними, с серьгами, решил он. И так с этим рыжевьем одна морока. Он резко оттолкнул женщину и вышел из аптеки.
Дворами проскочил на Кондратьевский и сел в первую подвернувшуюся маршрутку. На Пискаревке он вышел, за ларьком пересчитал деньги – хренотень, чуть больше полутора штук. Хватит только отдать долг Сиське и поторчать пару дней. Потом снова нужно идти на дело: вырывать сумочки у женщин, пенсии у старух, грабить пьяных и торговые точки вроде этой аптеки. А еще нужно стучать Коломенцеву… Пока барабанишь Коломенцеву – есть надежда на отмазку. Хотя он же, Коломенцев, может в такой блудняк втравить – мама не горюй.
За грустными своими мыслями Сухарь добрел до Сиськи. Отдал долг деньгами и рыжьем. Рыжье Сиська, тварь такая, за бесценок тралит… А куда денешься? Кумар подожмет – на колени встанешь. Сухарь погасил долг, взял шесть чеков и попрыгал домой. Настроение поднялось – сейчас он вмажется, и все будет о’кей.
Три последних года Сухарь жил только героином. Дважды пытался скинуться, переходил на алкоголь, но снова садился на иглу. Он уже переболел гепатитом – «профзаболеванием» наркоманов, продал все, что мог продать, включая квартиру, и зарабатывал на жизнь, то есть героин, криминалом. Ему давно уже было место в «Крестах», но на Сухарево «счастье» встретился на его пути опер из наркоотдела – капитан Коломенцев. Он Сухаря вербанул и дважды капитально отмазывал… Но однажды сказал: долг, Гена, платежом красен. Ты перышком любишь размахивать? Есть для тебя дело… И дал Сухарю самодельный кортик.
Сухарь дошел до своего дома и вошел в подъезд. Со скамейки у подъезда поднялся мужчина в костюме и при галстуке, вошел следом.
Таранов вошел в подъезд вслед за убийцей Славки Мордвинова. В нем бушевала ненависть, и дерьмовенький стилет жег тело под костюмом. Ему хотелось догнать Сухаря и вогнать ему ромбовидный клинок в сердце… Но он терпел. Еще не время. Еще рано. Потому что Сухарь всего лишь исполнитель чужой воли.
Сухарь несколько раз нервно оглянулся на Таранова, но тот шел, не пытаясь догнать, с невозмутимым лицом и даже, кажется, что-то бормотал себе под нос.
У страшненькой двери на третьем этаже, один вид которой наводил на мысль о коммуналке и пьянстве, Сухарь остановился и достал из кармана куртки ключ. Он даже посторонился, пропуская Таранова.
– А я к тебе, Сухарь, – сказал Таранов, останавливаясь рядом. Он изучающе смотрел в худое лицо Сухаря, на его грязные, сальные волосы, он ощущал гнилой запах изо рта… И думал: неужели вот это ничтожество, бывший контрактник, изуродованный чеченской войной, наркоман пробитый… неужели эта мразь убила Славку?
Сухарь быстро сунул руку в карман, но Таранов коротко ударил его в печень… Сухарь охнул, звякнул о бетон выпавший ключ.
– Не дури, Сухарь, – тихо сказал Таранов. Он вытащил из бокового кармана куртки нож-выкидуху, сунул к себе в карман.
– Ты кто? – выдавил Сухарь через силу. В желтушных глазах метался страх.
– Я пришел поговорить, – сказал Таранов. – Открывай дверь-то, негоже гостя на пороге держать.
В двухкомнатной квартире проживали персионер-алкоголик и Сухарь, обменявший свою однокомнатную на двенадцатиметровую комнату и несколько месяцев кайфа. Интерьер квартирки полностью соответствовал виду двери: рваные обои, грязь, тараканы, вонь… Пенсионер-алкоголик храпел на полу, не дотянувши до кушетки. Под ним растеклась лужа мочи.
– Сосед мой, – зачем-то сказал Сухарь. – Хороший дедок.
Таранов сильно толкнул его в спину, Сухарь пролетел через прихожую, впечатался в стенку. Не оборачиваясь, Таранов ногой захлопнул входную дверь и, вплотную подойдя к Сухарю, ударил его коленом в пах. Потом схватил за отвороты куртки и швырнул в дверь второй комнаты. Всхлипнув, дверь распахнулась, Сухарь грохнулся на грязный линолеум. Брызнули в разные стороны тараканы.
Таранов вошел следом, брезгливо осмотрел жилище наркомана, взял единственный в комнате стул и сел на него верхом. Сухарь сидел на полу, пытался сообразить, кто же этот мужик и что ему нужно?… Мент? Нет, не мент. На ментов у Сухаря уже выработался нюх. Но тогда кто? Зачем он пришел?
Когда-то, в другой, полузабытой уже жизни, Сухарев был хорошим спортсменом, служил в ВДВ. Со службы его ждала замечательная девушка Инна. Но не дождалась… Дембельнувшись, Геннадий Сухарев встретил мужа Инны, старого своего приятеля, и сломал ему челюсть. Легче ему от этого не стало. Помаявшись полгода на гражданке, Сухарь завербовался в Чечню. Там и попробовал первый раз героин… там многие впервые попробовали. Некоторые сумели остановиться, вернувшись домой. Поначалу герыч дарил радость, успокоение, безмятежность. Но деньги, заработанные (и награбленные) в Чечне, быстро кончились, и однажды утром он осознал, что без героина не может, а денег на дозу нет… Он пошел по обычной для наркоманов дороге – начал продавать вещи. Потом – брать в долг. Потом поменял квартиру на комнату. Потом украл. Потом ограбил. И, наконец, убил человека… После Чечни и героина это оказалось не так уж и трудно: один удар – и нет мужика.
– Зачем ты убил Славку? – спросил Таранов.
– Что? – прохрипел Сухарь. Вопрос он расслышал, но еще не понял… вернее, понял, но это понимание было страшным.
– Зачем ты убил Славку Мордвинова? – повторил Таранов.
– Что? Какого? Какого Славку? – выкрикнул Сухарь… сузились глаза Таранова. Он отшвырнул в сторону стул, одним прыжком преодолел полкомнаты и ударил Сухаря в грудь.
– Ах ты, гнида! – сказал, наклонившись над ним, Таранов. – Ах ты, мразь какая. Ты убил человека и даже не знаешь, как его звали. Тебе было все равно… так? Тебе просто показали пальцем: этот, – и ты заколол его, как скотину… так? Тебе было наплевать, кто этот человек, как его зовут и за что его приговорили… так?
– Я ничего не знаю… я не убивал.
– Ты убил. Ты, гнида, убил моего друга на платформе в Ручьях.
– Нет… Нет! Нет! Нет!
– Ты убил! – остывая, произнес Таранов и вытащил из-за брючного ремня сзади пистолет. Желтые глаза смотрели на него с ужасом. На серой коже лица выступил бисер пота. – Ты убил, гнида! И сейчас я тебя грохну.
Таранов опустил флажок предохранителя.
– Меня заставили, – выкрикнул Сухарь.
– Кто? – быстро спросил Таранов. Ответ он уже знал: Славку приказал убить оперуполномоченный ОБНОНа, к которому Славка обратился за помощью, – Виктор Павлович Коломенцев. Тот самый «Викт. Пал.», что был обозначен на пачке «Невских» и которого Таранов ошибочно принял за Палача… Ошибка раскрылась ему только тогда, когда он допросил Палача ночью на Смоленском кладбище. Небрежно записанное Славкой отчество «Павлович», превратилось в «Палыч» и – хуже того – в сокращенное «Пал…» «Викт. Пал.» Таранов под влиянием обстоятельств расшифровал это как «Виктор Палач». Он охотился за Палачом и даже не подозревал о существовании капитана Коломенцева.