Другая Белая
Шрифт:
Те из московских друзей, кому Марина рассказала, что рассталась с мужем, говорили: «Ну, теперь вернешься, что тебе там делать одной?! Здесь и квартира у тебя вон какая, и работу найдешь в музее — не в своем, так в другом, — с твоим опытом тебя должны взять». Была ли у Марины мысль вернуться? К ее большому стыду, не было. Почему к стыду? Потому, что однажды об этом ее спросила мама…
С мужем или без мужа, но она хотела жить в своей новой стране. Пусть не так, как было задумано вначале, пусть опять одна… Было твердое знание, что жизнь в Москве она уже отжила, отцвели для нее московские хризантемы, теперь в ее саду — английская роза. И на вопрос, который задавался или подразумевался («кому ты там нужна?»), она без колебаний отвечала: «Там я нужна себе!»
Четвертая глава
К Марине вернулась ее энергия. Эмоций
Чтобы арендовать квартиру, от жильца требовались рекомендации с места работы или от уважаемых людей и счет в банке. Счет был, а вот рекомендации… Помог младший сын, работавший в московском офисе иностранной фирмы, — рекомендатели нашлись. Старший сын перевел деньги для того, чтобы заплатить депозит за месяц и еще кое-что на обустройство. «Бедные мои ребята, пришлось им все рассказать, но они молодцы, проявили себя как мужчины».
Квартира сдавалась без мебели. Нужно было срочно купить необходимое. Пошла на главную улицу — High Street [93] . Да-а, это не Виндзор… Да и Лондон ли это?! Таким она представляла себе Каир, в котором никогда не была: дешевые магазинчики «Only lb1» [94] , лавчонки с вывесками на арабском языке, пабы, не вызывавшие никакого желания в них заглянуть, запах восточных пряностей, странного вида явные «неангличане», подпиравшие фонарные столбы… И вот они, дамы несмелые, косяками идут по улице, демонстрируя то, чем их богато одарила природа и фаст фуд. «Да, пожалуй, хорошо одеваться для этой улицы не надо, опасно даже: „Чужой среди своих“», — посетила Марину мысль.
93
Так обычно называется главная улица в селениях, небольших городах или районах города.
94
«Только один фунт» (англ.).
Ее новое жилье было в десяти минутах ходьбы, но какая разница! West Hampstead, как ей объяснил молодой сотрудник агентства, — это в прошлом место, где жили университетские преподаватели, средний класс. Оно было застроено хорошими викторианскими и эдвардианскими домами. Еще недавно район был известен как излюбленное студенческое место, где студенты снимали комнаты с общими удобствами.
Дом, где поселилась Марина, был викторианский, построенный, наверно, в конце XIX века (королева Виктория жила и правила так долго, что понятие «викторианский» в стилевом отношении довольно разнообразно), несомненно, для одной семьи. Ловкий владелец дома «нарезал» в нем больше двадцати маленьких квартирешек-комнатушек и сдавал их, благо место было бойкое. Маринина студия в своей прошлой жизни наверняка была гостиной — очень высокие потолки с сохранившейся лепниной — есть на что смотреть, лежа в кровати, — огромное «французское» окно — дверь в сад. Громко сказано — сад общий, communial, но есть возможность выгородить достаточно изолированный кусочек («Займусь садоводством!») Марину очень удивило то, что в голой комнате были темные бархатные шторы во всю высоту и ширину стены. Может быть, сохранились от прежних времен?
Вечером в дверь постучали. Сосед. Зовут Карлос. Под мышкой — маленький телевизор:
— Мы с женой съезжаем с квартиры, остается ничейный телевизор, не нужен?
— Очень нужен. Большое спасибо.
— Но за лицензию платить надо.
Оказалось, чтобы пользоваться телевизором, нужно ежемесячно платить двадцать пять фунтов, которые после полугода снижаются до двенадцати с полтиной. Освобождаются от уплаты только старики старше семидесяти пяти лет. Марина еще не успела подключиться к антенне, как получила предупреждение на фирменном бланке: «Не заплатили? Ревизор у вашего порога!» И так далее, включая угрозу судом. Позвонила, открыла счет, заплатила.
Марина купила кровать за полцены (матрас хороший), два сборных шкафа из парусины (дешево и стильно), парусиновое же раскладное садовое кресло (дешево и сердито). Кто-то выбросил из дома напротив высокий резной индийский столик со сломанной ногой, и она подобрала его под покровом ночи (капля экзотики). Черный деревянный стул со скидкой в семьдесят процентов купила просто так — потом разберемся. И еще ковер. Звучит гордо, на самом деле — синтетический палас за двадцать пять фунтов из хозяйственной лавки, но какой на нем узор! Сметливый изготовитель тщательнейшим образом воспроизвел старинный туркменский орнамент с равномерно распределенными по полю восьмисторонними медальонами — гелями (цветками, по-туркменски), за что честь ему и хвала!
Вот тут-то Марина поняла, как ей повезло, что квартира досталась ей без мебели: наконец-то она могла обустроить свое жилье по-своему! Кровать — она кровать и есть, но если ее закрыть восточным платком — это уже что-то! Подумала: «Потом подушек накуплю в „John Lewis“, там бывают очень стильные, закрою ими то, что платок не закрыл». Убегая от мужа, автоматически затолкала свои любимые ткани в чемодан — молодец! Набросила шаль на кресло. А это что за ящик? А если мы этот ящик закроем вот так, то это уже будет кофейный столик! И до чего же хорош высокий черный стул — Макинтош, да и только! Не хватало света. Марина любила, чтобы все углы комнаты были освещены. Села в автобус — двадцать минут от «Каира» до Oxford Street, потом бегом в свой любимый магазин, на четырех этажах которого можно было купить все — от косметики до ниток и пряжи. Магазин был для среднего класса, а может, и выше среднего. Лампы были для нее дорогими. Сразу же понравилась одна: большой как бы полотняный абажур на высоком керамическом основании терракотового цвета. Здорово! Но за ту же цену можно было купить две лампы, хотя и не такие стильные. Купила понравившуюся. Знала по опыту, что если и даст себя уговорить на что-то «более практичное», завтра же побежит менять. Верила первому взгляду. И несколько подушек купила, не удержалась, транжирка. Что-то коричнево-терракотово-бежевое, в стиле «ковра», а одна — просто черный атлас, с «Макинтошем» будет перекликаться. Дома все разложила — расставила: фантазийный интерьер с уклоном в этно. Яркие цвета уравновешивались мягким светом лампы. Первый «ее» интерьер в этой стране. Можно жить!
На третий день послала Дэвиду text [95] : «Когда я могу приехать за вещами? Чем быстрей, тем лучше». Тот ответил, добавив, что его не будет дома, и все ее вещи будут в гостиной. Нашла перевозчика, доехали быстро.
На диване в гостиной лежал белый лист бумаги с напечатанным текстом: «Не стесняйся пользоваться ванной, звонить по телефону, заваривать чай». «Гостеприимный какой!» На подоконнике в вазе, где всегда были сухие цветы, сейчас стоял огромный букет ярко-красных роз и ее фотография. «Боже, какие траты! Последнее прости?» Огляделась — все остальные фотографии исчезли. «Поступок из ряда вон выходящий, — отметила равнодушно, — хочет сохранить хорошую мину при плохой игре». С молодым водителем перенесли все вещи в машину минут за десять.
95
SMS.
На обустройство ушло пять дней. «Со счетами за газ-электричество, переводом почты на новый адрес и подключением телефона и Интернета разберусь после. Завтра у меня — первый рабочий день!»
— Это ваша ошибка, девушка! — строгая дама в «английском» костюме отчитывала Марину, одетую в форму музейного смотрителя. Марина вызвала ее, чтобы помочь бледной, как мел, полной немолодой женщине, отчаянно повторявшей слово: «lоо» [96] и, судя по всему виду, собиравшейся вот-вот pop off [97] . Маринин пост был на входе, и она пожалела эту безбилетницу, пригласила присесть на скамейку в ожидании разрешения посетить так необходимый ей «лу». Заслон в виде менеджера дама не прошла. Ей вежливо объяснили, что подобные удобства — только для обладателей билетов. К удивлению Марины, дама моментально успокоилась, раздумала умирать и, кивая, удалилась. А ведь пять минут назад подобное же Маринино объяснение она не приняла! Своя свою поняла сразу — правила писаны для всех, никаких исключений! Мэри, менеджер, была хорошей теткой и прекрасно знала имя Марины. Видно, серьезно разгневалась, раз назвала девушкой.
96
Сокр. от Lavatory — туалет (англ.).
97
Отдать концы, умереть (сленг англ.).
— К вашему сведению, первый общественный туалет в Лондоне появился в 1421 году, и с тех пор их стало только больше, — с язвительной улыбкой почти пропела она.
Марина намотала себе на ус.
О’кей, проехали… Смена постов. Теперь Марина проверяла содержимое карманов желающих войти в музей. Слова — «пожалуйста, все металлические предметы: мелочь, ключи, мобильные телефоны — на поднос» она произносила с выражением и улыбкой. Многие отвечали тем же: «Как, мобильник разве металлический?», «Вам все деньги из моих карманов или только мелочь?»