Другая хронология катастрофы 1941. Падение «сталинских соколов»
Шрифт:
Нечто среднее между оперативным документом и героической легендой представляет собой содержимое альбома под названием «История 126-го истребительного авиаполка». Подписана эта история 25 апреля 1942 года командиром полка майором Найденко, стиль изложения порою бывает таким: «Через разрывы облаков просвечивают отдельные звёзды. Воздух чистый, сырой, насыщен парами недавно прошедшего дождя. Под плоскостью одного из самолётов собралась небольшая группа людей, это лётный состав эскадрильи старшего лейтенанта Арсенина…» И тем не менее за отсутствием лучшего следует пристально изучить и этот альбом. Последние предвоенные дни в нём описаны так:
«Вероломное нападение немецких фашистов на нашу социалистическую Родину застало личный состав полка в напряжённой боевой учёбе в лагерной обстановке на аэродроме Долубово (18 км от госграницы, Западная Белоруссия). Близость аэродрома к границе и напряжённая международная обстановка
Печально знаменитая Директива № 1 (та самая, где вместо простого и ясного приказа на введение в действие окружных планов прикрытия предлагалось «не поддаваться на провокационные действия» и одновременно с этим «быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев») поступила в штаб Западного ОВО в час ночи (по другим документам – в 1.45). 22 июня и в период с 2 по 2.30 передана в штабы армий (никто в высоких штабах в ту злосчастную ночь не спал). (221) Стоит отметить одну важную и не получившую по сей день внятного объяснения деталь: штаб (трудно даже сказать, штаб чего: округа или уже фронта?) всё ещё находился в Минске – тогда как штабы Северо-Западного и Юго-Западного фронтов были уже выведены (или находились в процессе выдвижения) на полевые командные пункты, соответственно, в окрестностях Паневежиса и Тарнополя; для Западного фронта полевой командный пункт готовился на станции Обус-Лесна (в районе Барановичей), но штаб фронта и штаб ВВС фронта так туда и не попали [18] .
18
Л. М. Сандалов (в начале войны – полковник, начальник штаба 4-й армии Западного фронта) в своих воспоминаниях сообщает, что с 19 июня в Обус-Лесна развёртывался «вспомогательный пункт управления фронта», где к моменту начала боевых действий фактически находились заместитель командующего Западным ОВО генерал-лейтенант Курдюмов, начальник Оперативного отдела штаба округа генерал-майор Семёнов, начальник связи округа генерал-майор Григорьев.
Из показаний, данных в ходе следствия арестованным 4 июля 1941 г. командующим Западным фронтом Д. Г. Павловым, следует, что в 2 часа ночи 22 июня «Копец (генерал– майор, командующий ВВС округа. – М.С.) и его заместитель Таюрский доложили мне, что авиация приведена в боевую готовность полностью и рассредоточена на аэродромах в соответствии с приказом Наркома Обороны…» (222) Схожие по времени сообщения встречаются и в мемуарной литературе. Так, упомянутый выше командир 10-й САД полковник Белов пишет: «Около 2 часов ночи 22 июня даю сигнал «Боевая тревога». Он передаётся по телефону, дублируется по радио. Через несколько минут получено подтверждение от трёх полков о получении сигнала и его исполнении…»
Особого внимания заслуживают воспоминания В. И. Олимпиева. В июне 41-го сержант Олимпиев служил командиром отделения телефонистов штаба 9-й САД и поэтому, несмотря на столь скромное звание, видел и знал довольно много; стоит отметить и то, что по своему образованию (в армию его призвали после первого курса Ленинградского кораблестроительного института) сержант намного превосходил своего командира дивизии. Описание первых часов 22 июня в воспоминаниях Олимпиева вполне стандартное: «Вернувшись с дежурства в казарму поздно вечером 21 июня 1941 г. с увольнительной на воскресенье в кармане, я уже задремал, когда сквозь сон услышал громкую команду – «в ружьё». Взглянул на часы – около двух ночи. Боевая тревога нас не удивила, так как ожидались очередные войсковые учения… Почти рассвело, когда наш спецгрузовик, предназначенный для размотки и намотки кабеля, достиг военного аэродрома на окраине города. Всё было тихо. Бросились в глаза замаскированные в капонирах вдоль лётного поля 37-мм зенитные орудия (вот это, к сожалению, не столь «стандартно». – М.С.), вооружённые карабинами расчёты которых были в касках…»
Через несколько минут после этого началась война.
Советский истребитель И-16
Архивное дело «Оперативные сводки штаба 9 САД» (ЦАМО, ф. 208, оп. 2589, д. 59) содержит всего 27 страниц. В качестве первой «оперативной сводки» присутствует листок коричневой бумаги, на котором чёрным карандашом написано: «Белосток – бомбят все аэродромы – уничтожен 16 – бомбят группами от 5 до 55 – положение». Подпись – Назаров (полковник, начальник штаба 9-й САД). Происхождение листочка не вполне ясно – над текстом написано красным карандашом: «Из Белостока», а под текстом надпись тем же чёрным карандашом: «Друскеники». (224) Скорее всего, это запись сообщения, переданного «кружным путём» из Белостока через какой-то узел связи (или штаб) в Друскеники (ныне Друскининкай, Литва) в штаб ВВС фронта в Минске.
Ещё труднее однозначно расшифровать слова «уничтожен 16». В составе 9-й САД не было полка с таким номером; был 13-й БАП (действительно прекративший своё существование в первые же часы войны), а в составе 11-й САД был 16-й БАП, базировавшийся на аэродроме Черлена в 15 км от аэродрома базирования 13-го БАП и разгромленный в том же темпе (обо всём этом будет рассказано далее). Единственное, что можно сказать со всей определённостью, так это то, что 55 немецких самолётов в одном налёте не могло быть, потому что не могло быть никогда. Как правило, в налёте на один объект участвовало не более одной эскадрильи (штаффеля), что даже при полной укомплектованности исправными боевыми машинами (о том, как с этим обстояло дело во 2-м Воздушном флоте Люфтваффе, отмечено выше) даёт 12 самолётов. Теоретически не исключена (хотя мне не известно ни одного подобного случая, подтверждаемого документально) возможность участия в налёте на один объект всей авиагруппы, но в составе 2-го В.ф. ни одна группа (хоть истребительная, хоть бомбардировочная) не имела более 38 исправных самолётов.
Следующая страница Дела № 59 – это листок серой бумаги в половину стандартного А4 (вероятно, телеграфный бланк), на котором чёрным карандашом написано: «Из Белостока. Командующему ВВС. Истребители уничтожены все. Прошу помощи.Черных». Время передачи сообщения – 10 часов 31 минута. (225) Принимая во внимание, сколько истребителей было в составе 9-й САД и сколько часов прошло с момента начала боевых действий, можно было бы усомниться не только в достоверности сообщения командира дивизии, но и в подлинности самого серого листочка. Однако по счастливому стечению обстоятельств мне удалось обнаружить в архивном фонде трофейных документов (ЦАМО, ф. 500, оп. 12462) перевод разведсводки штаба 2-го Воздушного флота Люфтваффе, где отмечено, что 22 июня в 9.31 (по берлинскому времени) была перехвачена переданная открытым текстом (!) в штаб ВВС Западного фронта радиограмма командира 9-й САД следующего содержания: «Все истребители уничтожены. Прошу оказать помощь.Черных». (226) Как видим, даже после двух переводов (с русского на немецкий и с немецкого на русский) фраза сохранилась в точности, с точностью до минуты совпадает и время передачи панической радиограммы.
Страница 3 в Деле отсутствует, она бесследно пропала, о чём работниками архива сделана соответствующая запись 16.10.1951 года. На странице 4 чёрным карандашом записано последнее (из сохранившихся) донесение командира 9-й САД, отправленное из Белостока:
«15.45, 22.6. Командующему ВВС Западного фронта.
Генерала Болдина (заместитель командующего Западным фронтом. – М.С.) принимаем, посадка в ограничениях Белостока.
Преимущество у противника на направлении Белосток 7 – 8.
На направлении Ломжа артиллерийская подготовка противника.
Черных». (227)
Следующее донесение (на этот раз написанное красным карандашом на листочке в клеточку из школьной тетради) составлено тремя днями позже, вечером 25 июня. К этому моменту Герой Советского Союза генерал-майор Черных с остатками штаба своей дивизии перебазировался из Белостока в Могилёв – стремительный бросок на 450 км. Ногами столько за три дня не пройдёшь. Судя по воспоминаниям Олимпиева, «в конце дня все авиационные части получили приказ немедленно покинуть город и уходить на восток… поздним вечером 22 июня длинная колонна машин покинула Белосток и уже ранним утром понедельника была далеко за городом…». Добравшись до Могилёва, генерал Черных и полковник Назаров подписывают упомянутый выше листок в клеточку, в котором сказано: «Наши потери в воздушных боях не более 5 самолётов [19] . Все остальные сожжены на аэродромах». (228) Кем сожжены – не сказано.
19
Примечательно, что все истребительные группы 2-го Воздушного флота Люфтваффе, действовавшие в полосе 9-й САД, заявили 22 июня 1941 г. всего лишь о трёх сбитых советских истребителях И-18 (так немцы в первые дни войны называли МиГ-3), в период с 7.27 по 7.35 по берлинскому времени их сбила шестая эскадрилья JG-51).