Другая сторона
Шрифт:
Лиз пожимает плечами:
— Это просто платье.
— Ну, оно определенно лучше, чем твой гидрокостюм.
Лиз смеется. Она закрывает глаза. Она слушает музыку и вдыхает сладкий аромат сада Бетти. Прохладный веторок обдувает платье подружки невесты вокруг ее ног, унося лето прочь.
«К лучшему или худшему, это моя жизнь», — думает она.
Это моя жизнь.
Моя жизнь.
Изменение
В год, когда Лиз исполняется восемь, Сэди снова превращается в щенка. За несколько месяцев,
За несколько недель до возвращения Сэди становится такой маленькой, что ее едва ли можно назвать щенком. Ее можно принять за большую мышь. Ее глазки закрываются, и Лиз приходится кормить ее каплями молока с мизинца. Сэди, кажется, до сих пор признает свое имя, когда Лиз произносит его. На рассвете в день возвращения Лиз и Оуэн отвозят Сэди к Реке. Это первое возвращение, на котором присутствует Лиз после своей неудачной попытки шесть лет назад.
На рассвете начинает дуть ветер. Течение все быстрее и быстрее несет младенцев вниз по Реке на Землю. Лиз наблюдает за Сэди так долго, как это возможно. Сэди превращается в точку, затем в крупицу, а затем в ничто.
По пути домой Оуэн замечает, что Лиз необычайно спокойна.
— Тебе грустно из-за Сэди, — произносит он.
Лиз качает головой. Она не плакала и не чувствует себя по-настоящему печальной. Но и счастливой она себя не чувствует. По правде говоря, она не чувствует ничего, за исключением напряженности в животе, как будто ее желудок сжался в кулак.
— Нет, — отвечает Лиз, — не совсем грустно.
— Что тогда? — спрашивает Оуэн.
— Я не слишком грущу, — говорит Лиз, — потому что Сэди уже некоторое время не была собой, и я знала, что в конце концов это произойдет. — Лиз делает паузу, пытаясь точно сформулировать свои чувства. — Я испугана, счастлива и возбуждена в какой-то степени.
— Все сразу? — спрашивает Оуэн.
— Да. Я счастлива и возбуждена, потому что приятно думать, что мой друг где-то на Земле. Мне нравится думать о собаке, которая не будет зваться Сэди, но в то же время будет моей Сэди.
— Ты сказала, что также напугана.
— Я беспокоюсь о людях, которые будут заботиться о ней на Земле. Надеюсь, они будут добры к ней и станут относиться к ней с юмором и любовью, расчесывать ее шерсть и кормить ее другими вещами кроме собачьего корма, потому что ей надоедает есть одно и то же. — Лиз вздыхает. — Если подумать, быть младенцем ужасно опасно. Так многое может пойти не так.
Оуэн нежно целует Лиз в лоб.
— С Сэди все будет в порядке.
— Ты этого не знаешь! — протестует Лиз. — Сэди может оказаться с людьми, которые будут держать ее взаперти весь день или тушить окурки об ее шерсть.
Глаза Лиз наполняются слезами при мысли об этом.
— Я знаю, что с Сэди все будет в порядке, — спокойно говорит Оуэн.
— Но как ты можешь знать?
— Я знаю, — произносит он, — потому что выбираю верить в это.
Лиз
— Иногда, Оуэн, ты говоришь такую чепуху.
Чувства Оуэна задеты. Он не разговаривает с Лиз остаток пути домой.
***
Позже этой ночью Лиз плачет по Сэди. Она плачет так громко, что будет Бетти.
— Ох, куколка, — говорит Бетти, — ты можешь взять другую собаку, если хочешь. Я знаю, что это не будет Сэди, но…
— Нет, — отвечает Лиз сквозь слезы, — я не могу, я просто не могу.
— Ты уверена?
— У меня никогда не будет другой собаки, — твердо говорит Лиз, — и, пожалуйста, никогда, никогда, никогда не говорит мне об этом снова.
***
Месяц спустя Лиз меняет свое мнение, когда на Другую сторону прибывает пожилой мопс по имени Люси. В тринадцать лет Люси наконец-то мирно умерла во сне в детской комнате Лиз (имущество Лиз было упаковано в коробки много лет назад, но Люси никогда не прекращала спать там).
С берега Лиз наблюдает, как Люси, немного страдающая артритом и с поседевшей мордой, вперевалку ковыляет по дощатому настилу. Она ковыляет прямо к Лиз и три раза машет своим слабо закрученным хвостом. Она наклоняет голову, щурясь на Лиз своими выпученными карими глазами.
— Где ты была? — спрашивает Люси.
— Я умерла, — отвечает Лиз на собачьем.
— Ах да, я старалась не думать об этом слишком много. Я просто притворялась, что ты рано пошла в колледж и не часто нас навещаешь. — Люси кивает своей милой морщинистой головой. – Мы так скучали по тебе. Элви, Оливия, Артур и я.
— Я тоже по вам скучала, ребята.
Лиз поднимает Люси с земли и держит тяжелую маленькую комнатную собачку в руках.
— Ты прибавила в весе, — дразнится Лиз.
— Только фунт, или два, или три, но не более, — отвечает Люси. – Лично я думаю, что выгляжу лучше с небольшим весом.
— Multum in parvo, — шутит Лиз. Это латынь, означает «многое в малом». Это девиз мопса и любимая шутка семьи Лиз из-за склонности Люси набирать вес.
— Лиз, — спрашивает Люси, щурясь на небо, — мы наверху? Это… рай?
— Я не знаю, — отвечает Лиз.
— Но ведь это не внизу, не так ли?
— Думаю, точно нет, — смеется Лиз.
Собака осторожно нюхает воздух.
— Ну, пахнет очень похоже на Землю, — заключает она, — только немного более соленый воздух. Здорово, что ты можешь так хорошо говорить сейчас, — шепчет Люси на ухо Лиз. — Мне так много надо рассказать тебе обо всем и обо всех.
Лиз улыбается:
— Не могу дождаться.
— Но сперва дайте мне что-нибудь поесть, а затем вздремнуть. А потом ванну и еще раз вздремнуть. Потом еще что-нибудь съесть и, может, погулять. Но затем надо безусловно что-нибудь поесть.
Лиз опускает Люси на землю, и они вдвоем идут домой, болтая по пути.
Амаду
В день, когда Лиз увольняется из Отдела домашних животных, к ней в кабинет заходит человек, которого она хорошо знает, но никогда до этого не встречала. При близком рассмотрении мужчина выглядит иначе, чем через бинокль. Его взгляд мягче, но линии между бровей более выражены.