Другая улица
Шрифт:
И никому я тогда так ничего и не рассказал. Морская специфика, знаете ли. Во флоте любят травить байки, иные мастера доходят до высокой степени искусства. Не поверят, начнешь горячиться – высмеют, скажут, что и меру надо знать…
Я не сомневаюсь, что это был не бред и я действительно все это видел. Что именно видел, мне до сих пор непонятно. И в институте, и позже не одну книгу просматривал, видел много иллюстраций, но нигде не нашел похожего. Архитектура там оказалась совершенно незнакомой, не генуэзской, не турецкой и уж никак не времен наших царей. И корабли не те. Другая форма корпуса, иное парусное вооружение. Уж это, насчет зданий и кораблей, я могу утверждать
Загадка ночной порой
Было это в Вене, ближе к концу лета сорок пятого. Случилось так, что нас всех загрузили срочной работой, и возвращаться из комендатуры домой мне пришлось едва ли не за полночь. Попутных машин не случилось, а персональной у меня, конечно же, не имелось. Кто бы ее предоставил обычному капитану, на рядовой должности? Ну, километра три пешком – это не смертельно, да еще летом, да еще по городу, а не чащобою… Бывало и хуже.
Идти, правда, было не особенно уютно. Нет, никаких «вервольфов» мы к тому времени не опасались, их не было. Просто Вену изуродовало крепко. Конечно, далеко не так, как Минск, Варшаву или Берлин. Я во всех трех городах бывал, где в войну, где после, но разрушений хватало. Дело не только в боевых действиях. Наоборот, у наших был приказ как можно меньше применять самую сокрушительную технику, беречь город. Немцы постарались. И бомбежками, и погаными ручками. Взорвали почти все мосты через Дунай и канал, минировали и жгли памятники культуры, исторические здания, вплоть до соборов, твари… И все равно, при всех разрушениях легко было увидеть, какой это красивый город, Вена…
Одним словом, и там и сям картина была самая неприглядная: дома полуразрушены, иные и вовсе в развалинах, закопченные стены, пустые окна, как дыры, в парке еще остались могилы – во время боев за город жители солдат и горожан хоронили где придется, иногда прямо во дворах, не говоря уж о парках, и на кладбища к тому времени перевезли далеко не всех…
Грустно было еще и из-за того, что я видел до войны мирную, целехонькую, красивую Вену. Нет, не своими глазами. Тогда с огромным успехом шел австрийский фильм «Большой вальс», об Иоганне Штраусе. Вена там обстоятельно показана.
И надо же такому случиться, чтобы именно в Вене пришлось пережить такой страх, какого и на войне не испытывал. Война войной, а здесь было другое…
Но давайте по порядку. Шагал я, как уже говорилось, без всякой опаски: знал, что из-за угла в меня никто не пальнет, а наши патрули попадались часто. Если не считать патрулей и наших редких машин, город был словно вымерший. Дело не в военном времени, я где-то потом читал, что и до Первой мировой Вена с темнотой будто вымирала: по светлому времени веселья хватало, но все ложились спать рано, не было никакой такой оживленной «ночной жизни», как, скажем, в Париже или дореволюционном Питере…
Уличные фонари горели далеко не везде, далеко. Но мне вот это попалось на более-менее освещенной улице, что даже где-то и странновато, если подумать. Такие вещи должны происходить, сдается мне, где-нибудь посреди развалин, в лунном свете. А вот поди ж ты…
Первый раз я ее заметил, как раз и свернув на освещенную улицу, краем глаза, чисто случайно глянув через плечо. Показалось сначала, что за мной увязалась бездомная собачонка или кошка: их тогда в
И только метров через двадцать оглянулся: на всякий случай. Сам я ни с чем подобным не сталкивался, но ходили разговоры, что среди бездомных собак попадаются и бешеные, и вроде бы кого-то уже цапнула, хорошо, врачи вовремя отреагировали. Как это обычно бывает, никто сам не видел, но слышал от надежных людей, вот и поползли разговорчики…
Смотрю: ну черт знает что такое… По тротуару метрах в десяти от меня тащится, выдерживая дистанцию, не собака и не кошка, а словно бы ком тряпок или ветоши размером с человеческую голову. В нескольких местах лоскутья волочатся, движется совершенно бесшумно, никакого цоканья когтей…
Удивился я не на шутку. Остановился. Это тоже остановилось моментально, словно там отличное зрение и хорошая реакция. Расстояние меж нами небольшое, эта хрень прямо под фонарем, и без труда можно разглядеть, что оно больше всего похоже на ком темной, грязной, промасленной ветоши. Ничего общего с каким бы то ни было мелким животным, пусть даже перемазанным в грязи, со свалявшейся шерстью. Именно что ком тряпок, вот ведь какая штука…
Я, чисто по инерции, пожал плечами и пошел дальше. Оглянулся – оно опять тащится следом на той же дистанции, старательно ее держа. Остановился. И оно остановилось. Пошел. И оно следом. Что за чертовщина, непонятно. Но не сон же…
В конце концов развернулся – оно остановилось – и зашагал прямо к нему. Оно не ворохнется даже – лежит посреди тротуара ком ветоши, и не более того. Подошел вплотную, присмотрелся: точно, тряпки непонятного происхождения. Не особенно раздумывая, наподдал ногой, и эта хреновина улетела чуть не на середину улицы. Полное ощущение, что пнул изо всей силы комок тряпья. И летело оно, как комок тряпья, только лоскутья болтались.
Плюнул и пошел дальше. Пройдя совсем немного, оглянулся – оно опять на тротуаре, тащится за мной на прежней дистанции, лохмотья волочатся…
И вот тут-то понемножку начал подступать страх, очень быстро ставший вовсе уж невыносимым, показалось даже, что волосы под фуражкой шевелятся. Мать твою, я боевой офицер! Огни и воды прошел, в прямом и переносном смысле, и не боялся. А сейчас от страха так колотит, что сердце заходится, впервые в жизни со мной такое.
Именно из-за того, что это всего-навсего ком тряпок – но неведомо каким чудом тащится эта ветошь за мной по ночному городу, в совершеннейшей тишине, в безлюдье. У меня пистолет на поясе. Будь это псих с поленом, бешеная собака, даже голодный тигр из разбомбленного зоопарка – ничего страшного. При полной обойме и военном опыте. Но это самый обычный на вид ком тряпок, такого просто быть не должно, никак не должно, ни за что… Непонятное всегда пугает, а уж такое, которого категорически не должно быть…
Впереди показался патруль. Подошли, проверили ночной пропуск. Клятая тряпка все это время (я косился краем глаза) лежала на тротуаре как прибитая и не шелохнулась. Патруль на нее внимания не обратил: эка невидаль… Я им, конечно, ничего не сказал – черт-те что подумали бы…
Они пошли своей дорогой, я своей – и снова за мной увязалась чертова тряпка. Тишина, безлюдье, улица широкая, я заметил, что ускоряю шаг, чуть не бегу, а за мной, соблюдая неизменную дистанцию, бесшумно волочется этот ком ветоши…