Другая жена
Шрифт:
— Для полиции всегда должно найтись время, — Старик шутливо хохотнул. Все это время его неподвижные сверкающие глаза упирались в мое лицо. — Сходите за ней, Билл. Будьте так любезны. Думаю, она в своей комнате.
Я точно знал, что означает этот взгляд. Он говорил мне: «Теперь твоя очередь. Соберись. Убедись, что Дафна знает свою роль; смотри, чтобы никто из вас ни на словечко не отклонился от условленной версии». Это значило: теперь или никогда. В этот миг нужно было решить свою судьбу.
Лейтенант Трэнт, отвернувшись, с вежливым интересом разглядывал один из этюдов Брака, принадлежавших Старику. Тот продолжал пронзать меня своим гипнотическим взглядом.
— Если это сделала Анжелика, — пришло мне в голову, — то мне конец. Все выйдет наружу. И никакая сила на свете не помешает, чтобы случившееся в моей квартире не прогремело на всю Америку. Но если не она его убила, если для полиции она только одна из многих подозреваемых, одна из знакомых убитого, то…
— Билли, — повторил Старик. — Не стоит отнимать у лейтенанта время.
— Конечно, извините, уже иду, мистер Кэллингем.
И кинулся из библиотеки. Ну что же, будь что будет, судьба моя решена.
6
Я торопился. В огромной гостиной слуга стряхивал пыль с абстрактной скульптуры Бранкузи. Мир, в котором мелькала его пуховка, и мир, в котором двигался я, были разделены безвоздушным пространством. Понимая, что нужно попытаться предпринять хоть немного вразумительную попытку спастись из этого хаоса, я в тот момент был ошеломлен видением чудовищной мощи убийства как такового. Убитый был ничтожным, истеричным неудачником. Я не имел с ним ничего общего. Я был всего лишь заурядным мужчиной, который совершил заурядную супружескую измену, банальную и убогую. И вот теперь этот мелкий грешок — из-за того, что был убит Джимми — угрожал всей моей жизни. Убийство Джимми разрасталось в огромное бесформенное чудовище, одно из щупалец которого уже ухватило меня, обвивало и душило.
Дафну я застал в ее комнате, сидящей на постели. Что бы она ни натворила, ожидал найти ее в разбитом состоянии. Но она спокойно обрабатывала ногти. Как раз покрыла их карминным лаком и с интересом любовалась результатом. Услышав мои шаги, обернулась, тряхнув рыжей гривой.
— Привет, Билл! Как тебе, нравится? Это новый цвет.
Ее легкомысленное спокойствие меня страшно возмутило, и я спросил напрямик:
— Ты его убила?
— Ну послушай, Билл, таких вещей мне никогда еще не говорили. Я не сумела бы убить и мухи.
— Пришла полиция.
— Серьезно?
— Что ты делала прошлой ночью?
— Ах, это долго рассказывать. Видно, я перегнула палку. Когда-нибудь все тебе расскажу. Но теперь, судя по всему, мы должны предстать лицом к лицу со стражами закона, да?
Встав, потрясла руками, чтобы высох лак.
— Тебя папа предупредил, что нужно говорить?
— Да.
Она вздохнула.
— Он ужасно разозлился. Когда показал мне в газете заметку о Джимми, я сорвалась и выложила почти все, что случилось. Ну, не все, разумеется. Такую чуть подправленную версию. И все равно он был вне себя от ярости. Винил тебя и Бетси за то, что бросили меня, бедную малютку, в объятия этого… Почему этот дурачок застрелился, Бог знает. Это ужасно, серьезно. А как подумаю, что о… ну ладно, оставим это. Бетси знает?
— Понятия не имею.
— Та раскудахтается: именно со мной такое должно было произойти!..
Повиснув на моей руке, она заговорщицки мне подмигнула.
— Тебе я позвонила в семь. Приехала к вам. Элен подала нам ужин. Потом мы слушали пластинки и играли в карты. Часа в три пошли спать. Что мы слушали? Наверно, Баха, как ты полагаешь? Нужно выбрать что-то необычное, чтобы не проверяли. А что мы ели? Тут фантазировать не стоит. А то они полезут в холодильник и будут искать объедки. Что это было, дорогой?
— Жареная курица.
— Скорее всего, с мучным соусом, ведь Элен истая англичанка.
— Боюсь, что да.
— Ну, не слишком же ты меня побаловал, скажу я тебе.
Она потащила меня к дверям. Была для меня так же непостижима, как существо с другой планеты. Но ее подход, исключающий какие бы то ни было предрассудки, меня немного успокоил. Чтобы наша афера удалась, эта женская копия Старика именно то, что нужно.
В библиотеке Старик и лейтенант Трэнт сидели рядышком на красном кожаном диване. Но как бы ни пытался Старик держаться бодро, они так же не подходили друг к другу, как знаменитость и чей-то отпрыск-сопляк, случайно столкнувшиеся на вечеринке.
Лейтенант Трэнт тут же вскочил. Когда Старик представлял его Дафне, вел себя так учтиво, что мне казалось невозможным, чтобы он знал нечто компрометирующее о ней, обо мне и Анжелике.
Впервые у меня затеплилась надежда. Хоть на минуту можно перевести дух.
Дафна неузнаваемо изменилась, теперь это была совсем иная девушка, чем говорившая со мной у себя в комнате. И при этом она не переигрывала. Была спокойна, исключительно сдержанна, изображала довольно робкое недоумение. Впрочем, перед Стариком она играла всегда. Притворство стало ее второй натурой.
Усевшись в кресло, тщательно поправила на коленях юбку. Улыбнулась Старику. Он улыбнулся в ответ. Все выглядело вполне натурально. Папаша Кэллингем и его дочурка Дафна милостиво позволяли заглянуть в свою личную жизнь. Меня это потрясло — нет, скорее взбесило.
Лейтенант Трэнт присел на ручку кресла. Я всегда представлял себе, что полицейские ходят с блокнотом и ручкой и записывают все подряд. Но у него в руках ничего не было. Просто он сидел и смотрел на свои колени.
— Мне не надо, видимо, вам говорить, мисс Кэллингем, что это просто формальность. Знаю, вас это обременяет, но обременять людей — моя профессия. — Он хихикнул, словно уронил на пол скрепку. — Вы же знали Джеймса Лэмба, понимаете.
— Разумеется, я его знала. Последнее время мы с ним часто виделись. Он был забавен. — Дафна оглянулась на меня. — Они с Биллом были приятелями.
— Не так давно он был у нас в гостях на Ойстер Бей. — Старик наклонился вперед и деликатно вмешался в беседу. — Показался вполне приличным молодым человеком. Довольно воспитанным. Произвел отличное впечатление.
— Да, отличное, — подтвердила Дафна. — Все были от него без ума. Бетси и Билл пригласили его на ужин. Бетси он очень нравился, и Фаулерам тоже. Всем.