Другая жизнь

Красин Олег

«Сейчас, сейчас!» — думает она, поймав настроение, и с решимостью садится за компьютер.

Ей видится вилла — красивое, великолепное здание. Оно освещено солнцем, колеблются тени пышных пальм, белоснежные стены создают ощущение неограниченного пространства. На белом фоне она прорисует голубые детали: окна, решетки балконов, шпили крыш. Она назовёт виллу «Голубой мираж».

Вилла наполнена светом солнца и соленым запахом моря, в ней она хотела бы жить сама. И она думает, что так и нужно делать! Нужно проектировать здания, в которых хочется жить самой. Нужно строить корабли и

самолеты, на которых хочется плавать и летать. Нужно создавать такой мир, в котором хочется жить самой, который не вызывает боязни и отвращения.

«Боже мой! Как же я счастлива! — думает она, глядя на свой проект. — «Голубой мираж» сделала я. Я могу это делать! Здорово!» От избытка чувств она гладит экран компьютера с нарисованной в трехмерной плоскости виллой. Ладонь скользит по глянцу экрана, пальцы повторяют изгибы линий.

Фортепиано Кортазара все играет и играет и музыка переливается как перламутровые краски на солнце, серебряными звуками падает в пространство её комнаты. Музыка побуждает идти девушку дальше, не останавливаться, азарт художника охватывает её.

Она берет большой лист бумаги, крепит его на мольберт и акварелью, потому что только она передает нежнейшие оттенки и нюансы её архитектурной фантазии, рисует «Голубой мираж».

Воздушное бело-голубое здание парит среди зелени пальм. Вдали едва колышутся морские волны. И среди этой красоты не хватает только одного — людей. Вера не удерживается и рисует себя на скамейке в тени деревьев. На ней длинное розовое платье, на голове летняя белая шляпка. Она читает. Что читает? Неважно! Книгу или журнал.

Теперь картина закончена, в ней есть смысл, поэзия и гармония. Вера довольна, так же, как и тогда когда рисовала море с яхтами и тем яхтсменом. Она не гениальный художник, но талант у неё есть. С этим никто не поспорит. «Да здесь и спорить некому!» — думает она с удовлетворением.

Но потом возникает запоздалое сожаление.

Правильно ли это, что никто не может объективно оценить её? Иногда она хочет услышать возражения в свой адрес, пусть глупые, несправедливые, эмоциональные, но ведь никто не застрахован от ошибок. И даже она. Хотя и пытается всё делать идеально.

Вере не терпится услышать мнение о своей картине, но здесь никого нет, нет даже её постоянного спутника Горбоносого.

Вот о чем она сожалеет! Никто не оценит её по достоинству, не подскажет, в чем упущения, каковы недостатки. Может что-то надо исправить в экспозиции, подобрать другие тона, краски? Со стороны всегда видится гораздо лучше.

Но здесь никого нет.

Она разочарована, будто последним мазком испортила весь рисунок, снимает лист с мольберта и сворачивает его.

Миллионер, для которого Вера исполняла дизайн виллы, жил неподалеку в роскошном районе Симье, расположенном на живописных холмах над городом. Однако встреча была намечена не у него дома, а в конференц-центре пятизвездочного отеля «Басколо» на бульваре Виктора Гюго, недалеко от того места, где жила она.

Крупного предпринимателя звали Пьер, а его секретарь носила имя Карина.

Этот богач был молодым человеком с лицом очень похожим на лицо Петра — её коллеги по фирме «Россервис». Вера не задавалась вопрос, почему этот Пьер похож на того. У обоих были черные волосы, узкие глаза. Одинаковое высокомерие и снобизм.

Но здесь-то

конечно, поведение Пьера казалось более оправданным, чем поведение русского тезки в другой жизни. Здесь оно соответствовало занимаемому положению, а там ничто не давало повода Петру вести себя столь заносчиво, с оттенком презрения к окружающим коллегам — богатства у него не было, богатых родственников тоже. Вера знала, что Петр сотрудничал с ФСБ, он сам ей сказал на Триумфальной площади. Не отсюда ли его неоправданное зазнайство?

Что касается Кристины, она была вылитой Ирой. Для Веры в этом тоже состоял парадокс, ведь в другой жизни Ира положила глаз на Алексея, собиралась женить его на себе. Петр её не интересовал.

Эти персонажи — Пьер, Карина, странным образом переплетались с реальными людьми, живущими в той, настоящей жизни. Внешность, повадки, одежда, повторялись ими с ксерокопировальной точностью. То же самое было и с Главным, начальниками отделов, увиденных ею в ресторане небоскреба-отеля «Негреско».

Вера не могла полностью избавиться, стереть в памяти свои воспоминания о них.

Но почему же они не остались там, а перекочевали сюда следом за ней? Ей совсем не хотелось перетаскивать ту жизнь, которая принесла столько разочарований и неудовлетворенности в этот прекрасный придуманный мир, где у неё все получается. Да, в реальной жизни у неё были счастливые моменты, пусть редкие, но были. Однако… Счастье, так же как и воспоминания, нельзя разделить пополам, раздробить на отдельные части, а потом по крупинкам сортировать и забирать с собой только то, что нужно или выгодно. Счастье или есть, или его нет, а воспоминания и плохие, и хорошие — всё равно никуда не пропадают, они настигают в самое неподходящее время.

Поэтому, как справедливо решила она, новую жизнь надо начинать с чистого листа, с новыми людьми и новыми отношениями. Но всё оказалось сложнее.

— Проходите, — радушно приветствует её Пьер, — я заказал кофе. Не против?

— Нет, — отвечает Вера, входя в один из небольших залов конференц-центра отеля «Басколо».

Стоящая рядом с Пьером Кристина улыбается Вере понимающей улыбкой, словно заранее знает подлинную цель визита дизайнера, а не ту, с которой заявилась Вера. Секретарь Пьера порывисто делает несколько шагов навстречу девушке, как будто хочет коснуться её щек в воздушном поцелуе, но в последний момент резко останавливается. Вере кажется, что Карина проверяет её реакцию, и она делает вид, что ничего не происходит, что нисколько не задета провокацией Карины.

А та, все с такой же нагло-учтивой улыбкой, предлагает Вера сесть на стул, показав на него рукой. Будто этот порыв и был настоящей целью — указать Вере её место.

— Садитесь! — дублирует свой жест Карина, знакомым голосом. Её голос кажется Вере удивительно похожим на голос подруги.

Она настороженно садится на стул. В тоже время неловкие телодвижения Карины забавляют Пьера, выглядят любопытным спектаклем, и на его лице застывает легкомысленная улыбка.

Вера недоуменно улыбается Карине и Пьеру в ответ — она чувствует, что это представление специально разыграно для неё, но о цели его она не догадывается. В поведении Карины сквозит неискренность, показная фальшь, как будто секретарь Пьера не считает нужным скрывать её, открыто демонстрируя пренебрежение.