Другая жизнь
Шрифт:
Кома — это стремительный бег, полет по выжженным полям памяти, когда за спиной только запах гари и пепел воспоминаний. В пепле встречаются уцелевшие обрывки записей об исчезнувшей жизни, но разобрать их крайне сложно. Бывает, что больные из комы выходят
Что она будет делать? Сидеть возле него, дожидаться пока он очнется? Ждать и терпеть, испытывая боль, страдать каждый раз, видя его безжизненное тело? Хватит! Довольно! Ей достаточно переживаний!
«Этот мир, такой же реальный, как и тот, — думает Вера в свое оправдание, — только здесь Леша в коме, а там нормальный, здоровый». И еще она думает: «Разве у меня есть выбор? Я должна вернуться в Ниццу».
Она оглядывается на Горбоносого. Тот едва приметно кивает головой, будто прочитал мысли Веры и согласен с её решением. А потом она идет в лифт и делает то, чего никогда не делала — сама нажимает кнопку двадцать первого этажа. Она учащенно дышит, громко стучит сердце, отдаваясь глухим стуком в ушах.
Лифт рвется вверх.
Вера смотрит на себя в зеркало лифтовой кабины, и невольные слезы сожаления выступают на её глазах. Она жалеет, что не выполнила свои обещания другим, и что другие не исполнили ей свои. Она жалеет, что иногда проходила мимо чувств и отношений, словно посторонний наблюдатель. Она хочет всем сказать: «До свидания!» — и своей подруге Ире, и самолюбивому Курасову, и грузному Макарову, и Маше с Вероникой Ивановной, проститься и больше не думать ни о чём грустном, если бы это было возможно.
Но
Он вознесёт ею в ночную Ниццу, в ресторан заоблачного небоскреба отеля «Негреско», и она снова сможет там сидеть вечером с бокалом вина, слушать эксцентричный джаз или тягучий блюз. А может это будет аргентинское танго.
Она будет ждать Алексея, который непременно появится, ведь она ему нравится, он влюблен в неё.
После джаза на сцене появится Горбоносый в белом фраке, в ослепительном свете софитов. Он сядет за белый рояль и польется щемящая душу мелодия, которую так часто играл её любимый мексиканский пианист Эрнесто Кортазар. Композиция называется «Foolish heart» — «Глупое сердце». И Вера будет плакать, слушая её, жалея своё глупое доверчивое сердце, но эти слезы будут легкими, облегчающими душу. Сквозь слезы она вспомнит о далеком испанском романтике: «Манят свежестью леса, даль неведомых морей, берег в россыпях огней…»
А ещё, Вера будет долго-долго мечтательно смотреть вниз на ночную Ниццу.
Она увидит расстилающийся под ней приморский город, засыпающий и умиротворенный, похожий на опрокинутое ночное небо. Темное небо будет тлеть огоньками, светящимися в окнах домов и переливающимися в рекламах витрин. Звездочки уличных фонарей и автомобильных фар будут похожи сверху на рассыпавшийся жемчуг с разорванной нитки. И эти россыпи мерцающих огней, будут казаться Вере такими далекими и такими близкими, и такими манящими.
2013-14 гг.