Другая жизнь
Шрифт:
— Ты что-то знаешь о моих планах? — спросил он с любопытством.
— Знаю, что хочешь обменять флэшку на девушку.
Алексей не удивился тому, что она в курсе.
— Как считаешь, это правильно?
Настя на мгновение задумалась.
— Ты знаешь, что обмен иногда бывает заведомо проигрышным?
— Как это?
— Когда его делает твое доверенное лицо, готовое тебя предать. Или продать…
— Намекаешь на Макарыча?
— А ты как думаешь? — Настя состроила ехидную гримаску. Она, подцепила
— Но у меня нет контактов, он знает, как выйти на тех людей, которые…
— Они сами на тебя выйдут, как только узнают, что у тебя есть товар. Обойдетесь без посредников! У вас равнозначные фигуры, как в шахматах. Надо, всего лишь, совершить равноценный размен и шахматная доска будет чиста.
— Ты шахматистка? — натянуто улыбнулся Алексей.
— Нет, я не шахматистка. — Её глаза затуманились. — Ты слышал о Фавне?
— Это бог лесов с козлиными ногами у древних римлян или греков? И что?
— Как думаешь, у него есть родственники?
— У кого, у бога?
Алексею показалось, что их беседа начала принимать бессмысленный характер, да еще с религиозным оттенком, а в теологии он был не силен. Ему захотелось сменить тему, вернуться к разговору об обмене.
— Всё-таки, ты считаешь правильным мою идею с обменом? — спросил он, обращаясь к ней как к независимому наблюдателю, которому известны все обстоятельства будущей сделки.
— Что бы ты ни делал, польза не должны быть меньше ущерба. Таково общее правило.
— Это понятно! Кто же хочет проиграть!
— Да, это общее правило. Но в жизни нам, чаще всего, приходится платить двойную цену за обмен — меняешь ли ты квартиры, жену или жизнь, которой живешь.
Настя взяла стакан с томатным соком, сделал глоток и её губы стали ярко-красными, будто она отпила человеческой крови. Зная, что сок остался у неё на губах, она провела розовым язычком, слизывая остатки. Глаза её стрельнули в сторону Алексея.
Тот усмехнулся.
— Ты меня соблазняешь?
— Возможно! Мы же с тобой не договорили о Фавнах. Я тебя спрашивала, что ты знаешь о его родственниках. Ты не ответил. Так вот, у Фавна есть дочь, её зовут Фавия или Фауна.
— Окей? И что мне с того?
— А то, что Фавн — любитель соблазнять женщин. А Фавия соблазняет мужчин.
— Хочешь сказать, что ты Фавия? Но, если у Фавна, как я помню, на картинах нарисованы козлиные ноги, я боюсь представить, что у тебя там внизу!
Он засмеялся вполголоса, хотя мог бы и во весь голос, если бы они не находились в кафе, вокруг были люди. Но Настя не смутилась.
— У меня там, — она выразительно подчеркнула слово «там», — всё нормально. Можешь сам убедиться! — Настя высунула ногу из-за столика и потянула джинсовую штанину, открывая изящную лодыжку. — Ну, как? Никакой шерсти?
— Точно! — шутливо согласился молодой человек, тем не менее, мимолетно бросив взгляд вниз. Этот разговор с Настей, её экскурсы в мифологию и демонстрация оголенной ноги, в какой-то мере отвлекли его, притупили тревогу в душе и он мысленно похвалил себя за то, что спустился в кафе.
— Послушай, — глаза Насти сделались серьезными, — хочешь вернуться туда, где был? Ты понял, о чем говорю!
— Понять-то понял, но ведь то был сон. Обычный сон. Я вообще не знаю, откуда тебе он известен. Всё, что со мной было на двадцать первом этаже, мне приснилось. Я знаю! А как же иначе? Это не могло быть правдой!
— Уверен? — глаза Насти вновь ехидно сощурились, — а что скажешь, если я тебя туда отправлю снова?
— Опять через двадцать первый этаж? Скажу, что это невозможно. В сон невозможно вернуться, войти в него как в одну из комнат своей квартиры. Люди еще не научились этому.
— Люди — нет, а Фавия может!
— Кончай прикалываться! Ты же Настя с первого этажа? Точно?
Девушка не отвечая, посмотрела по сторонам. Обед был в самом разгаре, столики постепенно заполнялись.
— Как бы мне не хотелось свалить отсюда, — продолжил Алексей, не дождавшись ответа, — это не удастся! Мир один, жизнь одна и ничего не будет взамен. Никто нам не даст второй шанс. Так что выхода нет, придется тусоваться здесь.
Он пытался говорить ироничным, шутливым тоном, но самому было невесело.
— Что тебе сказать? Если передумал возвращаться — твои проблемы, а я пошла, мне надо на ресепшен. — Настя так и не повернулась в его сторону, говорила, глядя прямо перед собой, будто перед ней возник невидимый собеседник. — Там Слава заждался, ему тоже пора обедать.
— Погоди!
Но девушка уже поднялась и, забрав свой поднос, чтобы поставить его на тележку среди других, грязных, пошла из кафе. Вдруг на полдороге она остановилась и вернулась назад к Алексею. Её глаза пылали яростью, ноздри тонкого носа раздувались, словно ей не хватало воздуха. Если Фавн был диким лесным божеством, то Настя в эту минуту, действительно, могла сойти за его дочь.
— Говоришь, выхода нет? А я тебе скажу, что у каждого есть выход. У каждого! — Настя говорила с фанатичной убежденностью. — Когда тебе плохо и кажется, что невозможно исправить совершенные ошибки, когда скулы стягивает отчаянием, а глаза залепляют слезы ненависти, когда все время идешь по черной полосе и с неё невозможно сойти, ты упорно ищешь выход. Иначе… иначе жизнь становится бессмысленной… — Настя остановилась, остывая. Она облизнула пересохшие губы.
Заметивший это Алексей протянул бутылку с водою, но девушка отказалась. Она продолжила говорить уже более спокойно.