Другая жизнь
Шрифт:
— Сегодня пятнадцатое августа. А что?
Макаров поставил зонт, с которого стекала вода, в угол кабинета, иронично улыбнулся:
— Понимаю, Леша. Завел себе девушку, времени не замечаешь… Так вот, с утра было четырнадцатое, голубок!
— Как четырнадцатое? Вы что-то путаете?
— Посмотри на компьютере, там время синхронизировано с интернетовским.
Подойдя к экрану монитору, Алексей обнаружил, что день, действительно, был таким, каким его назвал Макаров. Четырнадцатое августа. Но ведь он был точно уверен, что сегодня пятнадцатое…
Алексей еще и еще раз смотрел на
Временной сбой мог возникнуть из-за сна, перенесшего его в Бордигеру. Только такое единственно-верное объяснение могло возникнуть у Алексея. Но это полная чушь! Он опять возвращался к одному и тому же вопросу, возникшему в последнее время — насколько действительны сны, которые он видит, насколько они влияют на его жизнь. Влияют не эмоциями, не воспоминаниями, а по существу.
Он где-то читал, что мысли бывают реальнее думающего их. Не творится ли того же с ним? Он, Алеша, сам или с чьей-то помощью, постепенно покидает реальность, чтобы перебраться туда, за грань. Возвращения назад происходят всё реже и реже, и служат в большей степени трамплином, чтобы оттолкнувшись сильнее от настоящего, улететь обратно в другую жизнь.
Эти путешествия, помимо его воли, становятся всё продолжительнее, всё серьезнее и, в один прекрасный момент, он исчезнет до конца, бесследно. С раздвоением личности будет покончено.
Алексей подошел к креслу у стола и растерянно в него опустился. Не мог он перепутать дни. Не мог!
— Ты вот что, друг ситный, — вывел его из задумчивости голос Николая Ивановича, — кончай пребывать в нирване, нам дела надо делать.
— Да, слушаю! — ответил Алексей, глядя отрешенным взглядом на своего руководителя.
— С ребятами из «Улисса» я договорился. Они отпустят Ирину, а мы отдаем флэшку.
— Когда это будет?
— Они позвонят. Жду звонка от Денисова — это их исполнительный директор. Ну и еще. Я поговорил о нас. Попросил повышение — себя на начальника Управления, тебя — на начальника отдела. Думаю, они согласятся на наши условия.
— Я не просил о повышении, — угрюмо проронил Алексей, глядя на оживленное, довольное успехами, лицо начальника отдела.
— Ничего, одно другому не помешает! — Макаров потер темя, где у него намечалась лысина. — Ты, Лёша, вот что, предоставь всё мне. Не хочешь идти на сам обмен, давай мне флэшку и я всё сделаю в лучшем виде!
— Нет, я пойду! — не согласился с этим предложением Алексей. — Мне надо убедиться, что с Ирой ничего не произошло.
— Хорошо! — уступчиво согласился Николай Иванович, — как скажешь! Сейчас пока пойди, займись делом, мне надо еще сделать несколько звонков.
Молодой человек со смутными чувствами покинул кабинет начальника и вернулся к себе.
Подозрения в отношении Макарова ожили с новой силой. Еще в кафе, ожидая возвращения своего начальника, у него, Алексея, возникли недобрые мысли, что тот может повести собственную игру, опасную и потому непредсказуемую. И вот, как выяснилось, за спиной Алексея велись переговоры на несколько другие темы, темы, не совсем относящиеся к делу.
Для чего начальник отдела договаривался о повышении? Он, Алексей, сейчас не просил никаких повышений, потому что видел перед собой другую цель — произвести обмен, добиться, чтобы всё благополучно кончилось. Он, конечно, не против того, чтобы стать начальником отдела. Опять же, денег будет больше! Но сначала нужно решить одно, потом — другое, нельзя всё валить в кучу.
На экране монитора заставка, словно несмышленый малыш, которому в руки попал набор фломастеров, произвольно чертила разноцветные линии. Они бились о края экрана, меняли цвета, пропадали и вновь появлялись. Линии эти внезапно менялись, как история, в которую он попал, удивляя своей непредсказуемостью.
Свежей почты не было, а день на гаджете календаря был точно таким же, как и на экране Макарова. Сегодня было четырнадцатое августа. Ему уже не казалось это странным. Он снова задумчиво уставился на разноцветные черточки включившейся заставки, изломами кривых заполнявшей черное пространство экрана.
Его жизнь была чем-то похожа на это черное пространство, которое бессистемно перечерчивали яркие молнии судьбы. Вот от одного угла до другого протянулась линия красного цвета. Это его настоящая жизнь, то, что происходит сейчас. Достигнув края монитора, линия разлетелась вдребезги и сменилась ярко-желтой чертой, которая, в свою очередь, потекла к другому краю. Это та, другая жизнь.
Непонятно, какая из них, в конечном счете, одержит верх — красная или желтая. Обе одинаково сильны, настойчивы в своем стремлении дойти до края, и также одинаково разбиваются, исчезают, поглощаемые чернотой монитора.
На заставке есть и другие отрезки: синие, зеленые, серые. Алексею они кажутся побочными ответвлениями, сопровождающими две основные. Как хироманты видят в пересечениях «линии жизни», развилках и разрывах, предсказания возможных вариантов событий, так и эти, неглавные компьютерные черточки могут привнести определенные нюансы в его жизнь. Но всё же, они не являются определяющими, как аномальные отклонения не лишают организм нормального развития.
Он отвлекся от экрана, посмотрел на окружающих. Сотрудники отдела занимались своими проблемами, и никто на него не смотрел, за исключением двух девушек-коллег, сидевших у окна. Те бросали на молодого человека заинтересованные, любопытные взгляды, но Алексей на них не реагировал.
Он вдруг вновь вернулся мыслями к Насте, и ему захотелось встретиться с ней вновь, доспорить тот важный для него спор, который возник в кафе. Ведь он тогда открыто с ней не спорил, только подшучивал, как шутят скептики, боящиеся быть в чем-то убежденными энтузиастами. Настя изображала из себя загадочную Фавию — дочь лесного бога Фавна, а он — усталого молодого человека, погруженного в свои мысли и переставшего удивляться нечаянным открытиям.