Другая жизнь
Шрифт:
И правда, они обменялись неприятными словами, колкостями, но всё надо оставить в прошлом, позабыть, ибо нет нужды обижать друг друга. Об этом говорит его улыбка.
Но испорченное настроение Веры дает о себе знать.
— Нет — говорит она Сильвену с мрачным выражением на лице, никак не реагируя на примирительную гримасу, — Ирину мы все равно бы спасли!
— Вот видите! Так что не обвиняйте нас…
— Вы говорили о расхождении наших миров, — Вера вспоминает о начале разговора, о важных словах, прозвучавших из уст Сильвена, — почему
— Конечно, вы сами можете выбирать вектор движения, с этим никто не спорит. — Сильвен говорит медленно, обдумывая слова, — однако есть нюансы. Они связаны с побочными явлениями.
— Что за явления?
— Это сопутствующие факторы, которые должны не сильно влиять на вашу жизнь, но в определенных условиях они всё же влияют. К примеру, история с обменом электронной информации на освобождение вашей подруги. Эта девушка как мостик между вашим миром и миром Алексиса. Представьте понтонный мост между двумя берегами реки. Мост колышется, дрожит, не стоит на месте, движимый речными волнами. По нему можно пройти, хотя в определенные моменты страшно. В вашем случае всё наоборот. Мост тверд и незыблем, а вот ваши берега-миры колеблются, готовые в любую минуту отцепиться от него и уплыть в космос.
— Хотите сказать, что наше будущее зависит от Ирины?
— Это всего лишь один пример сопутствующего фактора. Еще пример, если хотите. Сопутствующим фактором в вашей истории была поездка на двадцать пятый этаж и получение чужих бумаг. Это начальная точка, подтолкнувшая ваши миры к сближению. Сейчас вы в апогее, если выражаться планетарным языком, а чем закончится история с Ириной — никто не знает, но она придаст ускорение вашим мирам. В ту или другую сторону.
— Вы что-то знаете? — с надеждой спрашивает Вера, пытаясь поймать ускользающий взгляд глубоко посаженных глаз Горбоносого, — чем всё закончится?
Тот не отвечает, повернувшись к джаз-банду. Седой старый негр хриплым низким голосом поет песню Луи Армстронга «What a Wonderful World». Колеблются огоньки свечей на столиках. Публика по большей части молчит, слушая певца и изредка переговариваясь. В полумраке зала видны вазы с цветами, бутылки с вином, лежащие в мельхиоровых ведерках, рассыпающих по столам блестки свечных огоньков.
Благопристойную почтительную тишину вдруг взрывает визгливый женский смех. Смеется Карина, которой Пьер сказал очередную остроту. Они не обращают на осуждающие взгляды внимания, ведут себя, словно в зале находятся одни.
Уяснив для себя, что Сильвен ей больше ничего не расскажет, Вера решает сменить тему.
— Не хотите сказать о нас с Алексеем, расскажите тогда о них, — требует она, — почему они так себя ведут? Почему я ничего не могу с ними сделать?
Горбоносый снова поворачивается к ней и начинает охотно объясняться. По всему видно, что ему проще говорить о Пьере и Карине, чем о Вере и Алексее.
— Я несколько раз приступал к рассказу о вашей загадке. Помните?
— Это давний разговор.
— Пьер и Карина, если можно так сказать, являются аномалией вашего мира.
— Как опухоль?
Сильвен морщится.
— Не так прямолинейно! Аномалия находится в вашей голове, в какой-то мере вы не можете ею управлять, и в этом состоит загадка.
— Какая же здесь загадка? Здесь все понятно! Аномалия подлежит удалению или лечению, если применить медицинское определение.
— Загадка кроется в её возникновении, а не в факте присутствия. Отчего она возникла в вашем мозгу? Ведь у Алексея такой аномалии нет.
— А вы откуда знаете?
Горбоносый уклоняется от прямого ответа.
— Мне так сказала Сильвиана, — только говорит он. — Аномалия так просто не возникает, она следствие чего-то, какого-то события, но так же просто она не исчезнет. Это точно! Она имеет право на существование, но не может диктовать свои правила. Не должна! Ею нужно управлять, изолировав от остального мира, как изолируют преступника или лекарствами купируют болезненные проявления.
— Тоже перешли на медицинский язык?
Девушка иронизирует, но на самом деле ей не до шуток, поскольку информация Сильвена заставляет серьезно задуматься.
Эта аномалия странная штука! Неуправляемая, сложная для понимания, одним словом, головоломка со спрятанной внутри тайной. Обычно головоломки создаются по правилам: кроссворды, ребусы, шарады… Все имеют нормы, определенные правила разгадки. Аномалия, как головоломка их отрицает. «Вне нормы» — так переводится это слово с греческого и Вера понимает, что разгадать её, наверное, не сможет. Хотя надежда остается.
Отчего-то ей кажется, что если разгадать аномалию, то всё наладится — немедленно вернется Алексей, Сильвен сядет за белый фортепиано и вечер продолжится.
Причины возникновения головоломки в её мозгу неизвестны, так говорит Горбоносый, но тогда, может быть, он знает, как удалить аномалию? И Вера спрашивает у Сильвена, с неудовольствием поглядывая на столик Пьера, на разгулявшегося миллионера и его спутницу:
— Как это сделать, как их изолировать? Я хотела недавно, да не получилось!
— Больше ничего не могу сказать. Как устранить проблему вы должны придумать сами. Это ваша голова и я не могу лезть в неё мохнатыми руками.
Последние слова он произносит с сарказмом, словно забыв о желании наладить с девушкой прежние лояльные отношения. Он будто пытается её уязвить за прежние некорректные сравнения божеств античного пантеона, покровительствующих полям и лесам.
Однако Веру его слова не трогают.
Она раздражена, угрюма, настроена агрессивно. Перспектива встречи с Алексеем, из-за Горбоносого, который отказывается помочь, рисуется туманной и она уже не так абсолютно уверена, что молодой человек обязательно вернется, как была уверена некоторое время назад.