Другая жизнь
Шрифт:
— Кто тебе сказал?
— Никто! Не помню! Так было?
— Я встречалась со многими, — неопределенно ответила подруга, — может и с Петькой тоже. Но это было давно и неправда! — она улыбнулась, попытавшись перевести все в шутку.
В этот миг что-то кольнуло сердце Веры.
Её подруга сама призналась, что встречалась с Курасовым. Но теперь они расстались. Почему же в другой жизни Карина сопровождает Пьера? Там они любовники, у них общие дела, они не дают спокойно ей жить в её же Ницце.
Эта аномалия берет корни отсюда. У Ирусика и Петра была связь, информация о которой подспудно отложилась в мозгу Веры. Точно! Теперь она понимает, в чём дело, наконец, она нашла разгадку! И Сильвен правильно сказал ей, что разгадка в её мозгу. Что же, признание Иры о давнем разрыве между ними должно эту аномалию разрушить.
Она облегченно вздохнула, подумав про себя, что до возвращения Алексея у неё есть время и можно отправиться в Ниццу, убедиться, что проблема решена — аномалия исчезла.
Сбоку послышался шум ползущих вверх ворот, открывающих подземный гараж бизнес-центра. Оттуда медленно вырулил большой черный «Мерседес», повернул направо и поехал мимо девушек. Как и прежде, когда на нем возили Главного, в салоне из-за тонировки ничего нельзя было увидеть. Но заднее стекло оказалось открытым. Оттуда вальяжно торчала кисть мужской руки с дымящейся сигаретой. Через раскрытое стекло, обе подруги рассмотрели заместителя Главного, временно исполняющего его обязанности. Не глядя на них, заместитель с неподвижно закрепленной головой, величественно смотрящий прямо, проплыл в автомобиле мимо.
— Нет, ну ты прикинь! — возмущенно воскликнула Ира, — ничего не меняется! Что Бульдог здесь выставлялся, теперь этот. И время, глянь, почти двенадцать. Никак на обед собрался лошара тупорылый!
Вера с удивлением посмотрена на неё.
— Ты что его знаешь?
— Когда-то встречались!
— Ну, ты даешь, Ирка! И с этим тоже?
Ирина не ответила, видимо, не считая нужным, отвечать на очевидное. Они бросили окурки в мусорный контейнер, и пошли назад в офис.
Глава 4
В Ницце было прохладно. С моря дул освежающий бриз, солнце скрылось за тучами и Вера, которая неожиданно для себя немного замерзла, подняла матерчатый верх серебристого купе-кабриолета «Мазерати». До этого у неё был более скромный кабриолет «Мерседес», но увидав, что Алексей гоняет на «Феррари», Вера подумала: «Какого черта!»
Иногда ей приходило в голову, что погода здесь, в придуманном мире, не часто совпадала с той, что была в реальной жизни. Так в сентябрьской Москве сейчас тепло и солнечно, а в южном городе, её приморской Ницце, оказалось не так уж и комфортно: море штормило, солнце лениво пряталось в облака, оставляя окружающий воздух влажным и холодным, а горы утратили яркие краски зелени, поблекли и сделались сизыми, как дым сигарет.
Она села в машину, собираясь поехать к одному из заказчиков дизайна виллы, но вспомнила о заказе Пьера. Алексей не успел прислать ей проект яхты. Не успел или не смог. У них оказалось мало времени между двумя свиданиями, и девушка была склонна думать, что он всё-таки не успел. Поэтому она не звонила в Бордигеру, не интересовалась у Николя судьбой проекта.
Когда она села в свой «Мазерати» и почти трогалась с места, трехэтажный дом с офисом Алексея, с бело-синей вывеской «Яхты Алексиса» над входом, вновь появился у неё перед глазами. А что, если он успел и набросал чертеж проекта или, того лучше, сделал миниатюрный макет? Она даже представила его на столе Алексея — меленький красивый кораблик. Нет, ей стоило съездить туда, встретиться с Николя.
Казалось бы, зачем ехать в Бордигеру, зачем стараться ради заказа аномального миллионера, ведь проблему следовало решать лично с Пьером и Кариной — убедиться, что аномалии больше не существует и дело с концом! Но почему-то ей думалось, что для разговора к Пьеру не стоит приезжать с пустыми руками. Надо найти предлог, повод, в качестве которого мгла бы выступить заказанная им яхта.
И ей следовало поторопиться, потому что чертовски не хотелось, чтобы в собственном мире у неё еще оставались нерешенные вопросы. Особенно связанные с Пьером и Кариной.
Вера включает печку в машине. Теплый воздух приятно гуляет по ногам, заполняет пространство салона и ей, в этой ласкающей кожу теплоте, становится уютно, хорошо, как маленькой девочке, залезшей в построенный ею игрушечный домик. Помнится в детстве, она любила заниматься такими вещами — делала домики, шалаши, находила всякие укромные места для игр, где ей никто не мог помешать.
Она, наконец, трогается с места и едет по бульвару Виктора Гюго, провожая взглядом незадачливых туристов, спешащих с холодных улиц в расслабляющее тепло баров и ресторанов; проезжает мимо отеля-небоскреба «Негреско», который в отсутствие Алексея потерял для неё свою привлекательность. Высокое здание кажется невеселым, одиноким, печальным, таким, как она сама.
Вскоре Вера выезжает за город и едет по шоссе в сторону Италии, к Бордигере.
По дороге она не останавливается — в машине тепло и хорошо, а на улице, ей всё кажется неприятным и раздражающим. Эта сырая холодная погода, неприветливое и неспокойное море, хорошо видимое с дороги. Оно непрерывно выбрасывает серые грязные волны на берег, к асфальтовому полотну, точно пытается отодвинуть его подальше.
Ко всему прочему, Вера подозревает, что проезжающие навстречу машины норовят выскочить на встречную полосу и прижать её «Мазерати» к обочине. Она оборачивается, грозит им кулаком.
Ей также кажется, что жители приграничных городков — коммун, сегодня особенно неприветливы и хмуры. Никто не предлагает ей остановиться, попробовать домашнего вина, как в былое время, никто не угощает её горячим кофе с круассанами.
Где же те счастливые дни, солнечные и беспечные, когда она проезжала здесь на пленэр, ехала рисовать море, когда её все любили и она всех любила?
От злости девушка кусает губы. Ей хочется расплакаться, словно она утеряла что-то дорогое для себя, важное, в суматохе спонтанных перемещений из одной жизни в другую. Хотя она знает, что это не так — она ничего не теряла и не потеряет. Но чувство досады остается.