Другая. Книга 2
Шрифт:
Она ответила всего раз, но этого хватило, чтобы сердце замерло на секунду и понеслось в безумный пляс. Что она с ним сделала? И почему его так тянет к ней? Правильно говорят, что ведьмы опасны. Испытывает ли она хоть толику того, что чувствует он?
Влажные губы вновь сомкнулись, она мотнула головой.
— Я не хочу усложнять. У меня есть…
«Истинный? Да мне плевать на него. Кто в здравом уме способен бросить тебя?», — мысли неслись неразборчивой чередой, но легкий румянец на ее лице выдавал все желания. Возможно, поэтому она не договорила. Он давно играл с ней, пытаясь найти правильный подход и раззадорить ее. И он добился своего!
— Мне плевать. Дай мне шанс.
Ее взгляд слегка смутился. А она не так холодна, какой хочет казаться. Крик ворон где — то вдалеке показался чей — то чужой шуткой.
Люциан насторожился, жалея, что не может вновь урвать поцелуй. Крики совсем далеко, но этого хватило, чтобы понять: их нашли.
— Идем.
Он схватил ее за руку. Элен не понимала, что происходит, но объяснять времени нет. Слева и справа мелькали тени — достаточно далеко, чтобы определить, кто это, но слишком близко, чтобы бежать.
— Что такое?
Неудивительно, что она ничего не замечает. Сотня зелий, влитых в его организм чокнутый алхимиком, которому он служил много лет, дали о себе знать. Поэтому из него отличный следопыт и вор. Но ни магии, ни хорошего оружия, кроме двух кинжалов в сапогах — у него не было.
— Нас нашли.
И словно в подтверждение его слов из темнеющего леса показалась мужская фигура. Затем еще одна и еще. Десять? Нет, намного больше. И их окружили. Послышался чужой горн, затем в небо взлетела горящая стрела. Прямо с того места, где располагался лагерь.
Высокий волк со шрамом через левый глаз ступил вперед. За его плечом показалась темная эльфийка. Где — то он ее видел, да и мужчина казался знакомым.
— Отдашь сам или забрать?
Знакомый голос, но Люциан все еще не мог вспомнить мужчину перед собой, пока память не подкинула пару воспоминаний из прошлого.
Окровавленный кинжал упал к ногам упитанной полуголой женщины. Он наконец — то решился, не в силах ублажать эту мерзкую дрянь. Она была не худшей хозяйкой, но ее магия, меняющая сознания, сделала свое дело. Психика и так давно расшатана, а умирать в безумии он не хотел. Только кто знал, что эта дрянь пригласила шар’эаха из гильдии работорговцев.
Хорошо одетый, с желтыми волчьими глазами с тростью, которая была направлена на него, мужчина подошел чуть ближе.
Люциан не мог бежать. В этой комнате не было потайных дверей, а единственное окно выходило во внутренний двор. Его поймают, даже если он попытается спрыгнуть с четвертого этажа этого особняка. Леди Ридиана любила роскошь во всем, даже рабов одевала в неудобные, расшитые шелком платья. Только вот шар’эах не знал, что под платьем у Люциана есть еще кинжал.
— Тебя ждет смерть, раб.
Ни доли злости, только пренебрежение и отвращение.
Медлить Люциан не стал, кинжал сверкнул в приглушенном свете, но не рассчитал, что шар'эах окажется быстрее. Трость засветилась фиолетовый огнем, грудь зажгло так, словно старую татуировки решили обновить. Согнувшись пополам, он удерживал оружие. Но встать не смог.
— Отдашь сам или забрать? — нога ступила на руку, в которой был кинжал, заставляя пальцы разжаться. Люциан возненавидел его, ожидая смерти. Но еще больше возненавидел, когда тот продал его безумного алхимику…
— Люциан, отдашь сам или забрать?
Все то же пренебрежение, смешанное с чем — то еще. Это точно он, тот проклятый шар’эах, от которого он не смог сбежать. Он не знал его имени, не знал, кто он, но мужчина смотрел не него. Желтые глаза медленно изучали Элен. Что — то было не так, он словно знал ее. Его взгляд становился удивленнее, брови слегка приподнялись.
С двумя кинжалами ему не справиться со стаей волков. Ведьма не способна колдовать, а лагерь наверняка уже захватили. Но он будет сражаться до тех пор, пока не потеряет сознание или пока его не убьют. Наверняка раньше он бы отдал ведьму, на кой она ему? Но не после того, что произошло. Пускай это могло быть не взаимно, но ведьма не успела ответить, а он просил хотя бы один шанс. Глупый, безумный поступок думать, что он на что — то сейчас способен, но какого было его удивление, когда зарождающуюся битву прервала невысокая темная эльфийка.
Она ступила вперед, смотря на ведьму, присела в поклоне, затем склонила колени.
— Элеонора, дочь Арханны. Я не смогла выполнить твою просьбу. Но обещаю, что помогу тебе вернуть память.
Что? Откуда она могла знать? По растерянному лицу ведьмы стало понятно, что ситуация усугублялась. Но Люциан не удержался и усмехнулся, когда понял, что волк тоже ни дракха не понимает! Какой же узел завязала Элен, собрав всех здесь.
«Враг станет союзником, плененный паутиной забытых воспоминаний твоей возлюбленной», — вспомнились слова однойвидящей, которую он спас из рук жестокого хозяина. И спустя столько лет эти слова обрели смысл.
***
Армия новообращенных жаждала слишком много крови. И Садр давал им ее. Пятнадцать деревень, два небольших города — эта плата за служение. Его почитали, чуть ли не боготворили, но ему становилось мало.
Кровавый король, как его успели наречь в Рэффир, где армия опустошила десятки крупных городов и сотни деревень, убив такое количество смертных, что становилось страшно. Но не ему. Ему было мало. Он давно отослал Циртона, который вечно твердил о темном проклятии крови. Теперь никто не жужжит над ухом и не просит проявить благоразумие. Даже его брат, кинувший его ради какого — то черного стекла.
Плевать. Он построит новое королевство, воздвигнет стены, уложенные трупами жертв. Но пока он шел только вперед, подающийся требованию армии — больше и больше крови. Новые солдаты в его рядах только радовали. Все несогласные давно покинули армию. Только сильные, непоколебимые, кровожадные — только они способны помочь ему отстроить падшую Валлию.
Но он хотел не просто восстановить Валлию — он хотел подчинить себе Лэнииль, Свободные земли, а затем вернуться в Рэффир и дать отпор их королю. Армия эльфа оказалась на удивление сильной — маги знали что — то больше, чем обычные культисты в его рядах. Да и самих магов среди его воинов было намного меньше, чем раньше. Многие предпочли уйти, но это их проблемы. Не хотят власти и денег — пускай идут к своему благоразумию.