Другая
Шрифт:
Оставаться в уезде после всего произошедшего не было сил… Дела в имении шли хорошо, сомневаться в надёжности управляющего Карла Рихардовича оснований вроде не было и, когда с курьером прибыло письмо из университета Сорбонны, колебаний у Лидии больше не осталось. Она засобиралась в дальнюю дорогу.
10.
В который раз Лидия принимается писать письмо, и в который раз исписанный лист летит в корзину, к куче таких же… Малодушно закрадывается мысль – уехать так, не написав Алеше ни слова, тем более его самого не было видно уже больше двух недель, а тут это его письмо к Натали…
"В конце концов, почему он сам совсем ничего не написал ей за это время?"
Опять оказалась не нужной тому, кого судьба, казалось, предначертала для нее, но теперь ещё горький вкус предательства ощущался на губах, узнавших его поцелуи.
Слеза сбегает по щеке, а на бумагу ложатся ровные строки: "Алеша! Если Вы это читаете, значит – меня уже нет в Нежине, я уезжаю далеко и надолго, но и там со мной останутся те счастливые минуты, что мы провели вместе, за них я Вам навеки благодарна. Желаю всяческих успехов и счастья с той, кого Вы действительно полюбите. С искренним отношением к Вам, Лидия Шефер"…
Письмо отнесет в имение Косачей верный ей Захар уже после ее отъезда.
++++++++++++
Алексей непонимающе уставился на доставленный с утренней деловой почтой конверт с таким знакомой подписью "Шеффер".
Последние недели выдались тяжелыми для него, пожалуй, самыми тяжёлыми за несколько лет. Отец совсем слег, по словам приглашенных докторов, за которыми Алексей несколько раз сам ездил в Киев, счёт шел уже на дни, надежды на благополучный исход таяли, а вместе с ними катастрофически таяли и финансы семейства Косач, лечение оказалось не дешёвым. Мать, Софья Станиславовна, категорически не могла и не умела заниматься хозяйственными делами, к тому же на ней были младшие Вася с Марианной, а тут ещё заявил об уходе отцовский управляющий. Уборка урожая была в самом разгаре, и Алексею целыми днями приходилось самому разъезжать по имению, пытаясь контролировать все и сразу. А тут ещё, как всегда неожиданно, подошли к окончанию каникулы – совсем скоро надо было возвращаться в Киев в училище, предстоял последний год учебы.
Все это совсем не оставляло времени на личные дела, хотя он не переставал думать о Лидии. Его всегда притягивали в женщинах загадки, а в ней они следовали просто одна за другой. Он мимолётно помнил ее с момента знакомства, три года назад, это святочное гадание, устроенное у Дорошенко, и пронзительный, не детский взгляд юной Лидочки. Слушая добродушные подтрунивания своего закадычного друга Николя про самую завидную невесту уезда по деньгам ее папочки, он тогда ощутил только протест и возмущение. Откровенные взгляды и немного наивные попытки юной панночки обратить на себя внимание после этого ещё больше раздражали. Их встречи за эти годы можно было пересчитать по пальцам.
И тут вдруг – этот летний вечер у Дорошенко в честь приезда Николя. Он с трудом узнал ту, на которую раньше не обращал внимания, настолько она изменилась, вернее – изменились ее глаза, но ведь недаром их зовут зеркалом души. Перед ним стояла уже не трепещущая под его взглядом девочка-подросток, это была взрослая, умудренная жизненным опытом женщина, равнодушно-холодная, словно снежная королева, и блуждающая по ее губам лёгкая полуулыбка словно подчеркивала, что она лишь наполовину здесь, а сама словно витает в одной ей известном таинственном мире… И разгадать эту окружающую ее тайну показалось для Косача важным, настолько важным, что все, бывшее до этого, уже как бы не считалось.
Но, чем дальше – тем этих загадок становилось больше. Лидия вроде как отвечала на его чувство, но что-то все равно было в ней не так, постоянно чувствовалась некая отстраненность и недосказанность. "Надежды полусвет, желаний полутон" – невольно пришло в голову Алексея где то раннее услышанное. Но, когда казалось, что она сейчас откроет ему свою душу, на него свалились все эти проблемы. И апофеозом стало вот это письмо.
Кажется, он ее окончательно потерял.
*****
В это время возмущенный до предела Николай Дорошенко гневно смотрел на свою младшую сестру, сжимая в руках тот самый злополучный лист бумаги, который Натали всего несколько дней назад дала прочесть своей давней подруге Лидочке Шеффер.
– Ты откуда это взяла? Из моего письменного стола? Кто тебе разрешил так делать?
Наталья смущённо опустила голову.
– Да, прости, этот лист выбился из папки, лежавшей на твоём столе, я не смогла удержаться.
– Это был сюрприз… на твои именины. Мой друг Алексей Косач умеет действительно красиво писать стихи, и я попросил его сделать для тебя посвящение, в подарок.
– Так это… было написано по твоей просьбе?
– Да, я же сказал, это сюрприз для тебя на день именин! Был. Надеюсь, этого никто больше не видел?
Натали отрицательно замотала головой, в ужасе понимая, что же она натворила… Об отъезде подруги во Францию она уже знала.
"Ничего… – подумалось ей. – Я все напишу Лидии в письме. Напишу и все объясню"…
11.
Алексей Косач был вне себя. Неужели бывает, чтобы все беды сваливались на голову вот так, одновременно? И почему это оказалась его голова?
На днях состоялись похороны его отца, Федора Васильевича Косача, которому так и не смогли помочь ни врачи, ни дорогостоящие лекарства. Мать который день была не в себе, восьмилетняя сестра Марианна уже хорошо понимала, что произошло, а маленький братишка Вася, видя всеобщее подавленное состояние, постоянно плакал.
Теперь Алексею предстояло самому заниматься продажей нового урожая, не надеясь в этом вопросе ни на мать, ни тем более на нечистых на руку управляющих. Денежные запасы их семьи стремительно приближались к нулю. На днях предстояло возвращение в Киев.
А в сердце занозой сидела мысль о Лидии, он не понимал ее мотивов, побудивших написать это странное, прощальное письмо.
"Почему я не нашел времени повидаться с ней??? Тогда, наверняка все бы было иначе"…
Не сильно прояснил ситуацию и разговор по душам с другом детства Николя, единственное, что он смог рассказать – Лидия уехала учиться в Сорбонну, на днях туда выезжал и сам Николя, которому предстоял последний год учебы.
Горячность натуры Алеши требовала немедленных действий, но, пересчитав имеющиеся в семье деньги, мысли о поездке во Францию вместе с другом пришлось отбросить, к тому же это означало бы оставить мать наедине со всеми проблемами и грозило отчислением из офицерского училища, а этого он допустить сейчас никак не мог. Он написал длинное пылкое письмо, в каждой строчке которого заверял Лидию в своей вечной любви и в том, что обязательно дождется ее возвращения, взяв с Николя обещание при первой же возможности передать его адресату.