Другие грабли. Том 2
Шрифт:
— Я кое-кого жду, — сказал он. — А потом, видимо, и закажем.
— Вас понял, — он заговорщически мне подмигнул и растворился в полутьме зала. Наверное, подумал, что я женщину жду. Кого еще можно ждать в столь поздний час в не самой дешевой, судя по цене кофе, кооперативной забегаловке.
И все-то у меня не как у людей.
Нормальные люди уже пришли с работы, поужинали, проверили у детей домашнюю работу и отдыхают перед телевизором, готовясь к очередному рабочему дню, который вряд ли будет отличаться от сегодняшнего. У них есть,
Пока еще есть.
А я, так уж сложилось, и на пять минут вперед загадывать не могу.
Самое поганое, что в этой игре я не могу навязать оппонентам свою инициативу. Первый ход все время за ними, а мне остается лишь реагировать. И ресурсы наши несопоставимы. Я тут один, а у них там целая каста воителей с бластерами и машинами времени. Жаль, нет у них какого-нибудь общего прадедушки, которого в наше время можно было бы найти и тихонько удавить. А то я бы нашел…
Сквозь прозрачную витрину мне было видно, как на улице прямо перед кафе паркуется серебристый «лексус», и из него выходит Петруха. Из-за руля, кстати говоря.
Не иначе, дал своему водителю выходной.
Петруха плюхнулся на соседний стул и демонстративно заглянул в мою чашку.
— Кофе, — констатировал он. — На ночь.
— Просто чтобы чем-то время занять, — сказал я. — А ты чего это без охраны после сегодняшнего?
— Так после сегодняшнего они не сразу повторят, — сказал Петруха. — Сначала разбор полетов, потом работа над ошибками. Да и вообще, к жизни надо относиться философски. Всех нас когда-нибудь грохнут, меня из пушки, тебя из рогатки.
— А чего это меня из рогатки? — обиделся я. Хотя общий его философский настрой мне нравился. Так ему легче будет принять новости о тех, с кем его отдел сотрудничал.
— Потому что ты себя не бережешь и всю дорогу на рожон лезешь, — объяснил Петруха. — Значит, встретились?
— Встретились.
— И поговорили?
— И поговорили.
— И насколько все плохо?
— Сильно зависит от того, нравится ли тебе «Фоллаут».
— Что за «фоллаут»? — то ли первая игра еще не вышла, то ли не успела стать культовой. По крайней мере, в глазах Петрухи.
Я объяснил, что такое «фоллаут», а потом объяснил, в какой связи я его вспомнил, и по мере моего объяснения Петруха предсказуемо мрачнел. Когда я закончил, он жестом попросил меня подождать и подозвал официанта.
— Водки, — сказал он. — Грамм двести, в граненый стакан. Желательно, теплой.
— Э… Закусывать чем будете?
— Русские после первой не закусывают, — сказал Петруха. — Но если понадобится, я стакан погрызу.
— Как скажете.
— А потом повторить, — сказал Петруха. — Может быть, даже дважды.
Официант пожал плечами и ушел за заказом.
— Чего ты так напрягся? — спросил я. — Рабочая ситуация.
Петруха медленно поводил у меня перед лицом указательным пальцем.
— Нет, Чапай, — сказал он. — Когда ты выходишь из дома,
Официант принес его заказ. Петруха потрогал граненый стакан пальцами, проверяя, достаточно ли он теплый, выдохнул и запрокинул напиток в себя, обойдясь при этом всего парой глотков.
И даже не поморщился.
— Хорошо пошла, — сказал он. — Уже можно повторять.
— Ты напьешься, и толку от тебя не будет.
— Во-первых, не напьюсь, — сказал Петруха. — А во-вторых, от меня и так толку нет. Чапай, мы это не вывезем. Я даже не представляю, в какую сторону это можно вывозить. Ядерная война — это тебе не алюминий вагонами тырить.
— Избавь меня от подробностей процесса первичного накопления твоего капитала, — сказал я. — А что там твой эксперт?
— А что мой эксперт? Семеныч, конечно, голова, — сказал Петруха. — Но к таким вызовам его жизнь точно не готовила.
— Я думаю, что все не так плохо, — сказал я.
— Это потому, что ты — оптимист, — объяснил он. — Оптимистов мне даже жалко, они вечно ходят разочарованными. Потому что реальность, сука, ни разу не оптимистична.
— Ты уверен, что не напьешься? — поинтересовался я. — По-моему, ты уже.
— Напьешься тут с тобой, — сказал он. — И как вы с этим хронопидором расстались? На чем покалили сростень?
— Плохо расстались, — сказал я. — Я ему шею свернул.
— Буквально или фигурально?
— Буквально.
— Это ты, конечно, погорячился, — сказал Петруха. — Как профессионал, я тебя порицаю. Но как человек, вполне могу понять. Последствия были?
— Пока нет.
Официант поставил перед ним второй стакан.
— Точно закусывать не будете?
— Кусок в горло не лезет, — сказал Петруха и снова потрогал посудину. — Знаешь, третий можешь уже не подогревать.
— Почему теплую-то? — спросил я.
— Привычка у меня такая, плохие новости теплой водкой запивать, — сказал Петруха. — С жарких стран осталась.
— Афган?
— Не без этого, — сказал он. — Помню, брали мы одного хронопидора, который на стороне моджахедов воевал, ну, и не только воевал, сам понимаешь. Шесть недель за ним по ущельям скакали, как горные козлы.
— Взяли?
— Взяли, конечно, — сказал Петруха. — А теперь вот я сижу и думаю, а для чего на самом деле мы его взяли? Чем он нашим ребятишкам из будущего помешать мог? Война бы на пару лет раньше началась? Или на пару лет позже? Ты ж понимаешь, Чапай, я теперь каждый такой случай буду под микроскопом рассматривать. Ведь выходит, что и я тоже к грядущему пи… апокалипсису руку приложил.