Другие грабли
Шрифт:
Это если, конечно, я еще на ту работу пойду, а не…
Собственно говоря, а не что?
Если это действительно восемьдесят девятый год, а не очередная серия программы розыгрыш (что маловероятно, ибо кто я такой, чтобы меня разыгрывать?), то вариантов у меня не так уж много. Либо я вернусь в свое время так же непонятно и непредсказуемо, как я из него выпал, либо мне надо будет обустраиваться тут, и наличие официальной работы окажет мне в этом неплохое подспорье.
Как говорил мой старик-отец, прежде чем перевернуть стол и заехать
Надеюсь, что в тридцать лет я все-таки живу один, и мой старик-отец не ждет меня дома с очередной сомнительной сентенцией…
И тут я сообразил еще кое-что, и внутри меня снова все похолодело. Я выхватил из кармана паспорт со скоростью ганфайтера, участвующего в револьверной дуэли на Диком Западе, принялся лихорадочно листать книжечку и остановился только тогда, когда дошел до страницы с семейным положением.
Там было пусто.
Я облегченно выдохнул. Ни жены, ни детей. Не представляю, что бы я делал, если бы оказался женат. Каково это вообще — прийти домой и увидеть там совершенно незнакомую женщину, считающую тебя своим мужем? И каких-то левых отпрысков, считающих тебя своим отцом?
Откровенно говоря, я не был готов к такой ответственности. Ну, то есть, в своем времени у меня была девушка, которой я собирался сделать предложение, но это же другое дело, ее-то я знал довольно давно. И детей в ближайшее время мы с ней заводить точно не собирались, уж не в моей-то однушке, а на первый ипотечный взнос я пока так и не накопил, хотя и очень старался.
Я вспомнил о Марине и мне стало тоскливо. Как она там без меня? Как я без нее тут? Что она вообще подумает о моем исчезновении? Настолько испугался ответственности, что сбежал, бросив все свое движимое и недвижимое имущество?
Впрочем, полагаю, она это переживет, и сердце ее не останется разбитым слишком уж надолго. Было бы неплохо, если бы она нашла мою карточку — с собой-то я ее точно не взял. Пин-код она знает, денег там слишком мало для ипотеки, но вот для того, чтобы скрасить горечь расставания…
Стоп, почему же я думаю, что она сразу предположит худшее? Вполне возможно, она будет думать, что меня убили, а труп закопали где-нибудь в лесу, благо, какое-то время назад… а относительно текущего моего положение — вперед, такая практика была распространена довольно широко.
Что я вообще помню про восемьдесят девятый? Если честно, то ни хрена я не помню, слишком маленький был. Да и знания об этом историческом периоде у меня довольно поверхностные. Через два года развалится Советский Союз и начнутся лихие девяностые, где, по общему мнению узкого круга моих знакомых, я мог бы чувствовать себя как рыба в воде, если меня, конечно, в лесу не закопают.
Размышляя столь пессимистичным образом, я выбрался с пустыря на улицу и там мои подозрения утвердились. Дома вокруг были сплошь советской постройки, машины — советского производства. «Жигули», «москвичи», несколько «волг». На козырном
И машин было мало. Ими не были заставлены все обочины, не было забито все пространство во дворах, и уж тем более, на тротуарах никто не парковался.
Явно не мой две тысячи девятнадцатый.
Сверившись со своим внутренним компасом и убедившись, что я иду в правильном направлении, я запустил внутренний автопилот, а сам принялся размышлять дальше.
Вот что было странно… Ну, если не считать странным тот факт, что я какого-то черта провалился на тридцать лет в прошлое и ни хрена об этом не помню.
Судя по паспорту, прописке и приказе о зачислении на работу, я каким-то образом оказался плотно вписан в этот мир, но в то же время шпана на пустыре меня не знала. Тот вариант, что это были залетные парни из другого района, я отбросил сразу, слишком уж смело и вольготно они себя вели. Пришлые держатся тише и местных стараются не задевать, потому что фиг же его знает, кем этот местный может оказаться.
Значит, залетным фраером для них был я, и это меня немного озадачивало. Потому что в своем времени я вырос на этих улицах и пустырях, и знали меня очень многие, а слышали обо мне так вообще, наверное, все. Чапай, Кабан, когда-то наши прозвища гремели на этих улицах…
Кабан. Он старше меня на пару лет, так что сейчас, наверное, уже в детский садик ходит и колготки по утрам натягивает.
Что я еще знаю о восемьдесят девятом? У власти Горбачев, первый фильм про Терминатора уже вышел, а второй — еще нет, Цой жив, «все идет по плану» уже записана, а первый «Макдональдс» еще не открыт.
Обширным послезнанием все это не назовешь, поиметь с этого каких-то преференций вряд ли получится. Да и вообще… я продолжал надеяться, что вернусь в свое время так же легко, как из него выпал.
В очередной раз от мыслей меня отвлек доносящийся позади меня топот. Кто-то бежал за мной… ну, или просто позади меня, но я на всякий случай развернулся и увидел паренька со сломанной рукой. Она уже распухла, и он бережно придерживал ее здоровой, отчего бег его был не слишком эффективен, однако я должен заметить, что он совсем не запыхался.
Поскольку к матч-реваншу он явно был не готов, я расслабился и одарил его кривой ухмылкой.
— Кастет не верну.
— Да черт с ним, — сказал он. — Я о другом спросить хотел. Можно?
— Можно, спрашивай.
— Как ты это сделал, а? Как ты так легко нас раскидал? Это каратэ, да?
На самом деле это был гораздо более сложный комплекс боевых искусств, и хотя каратэ в нем тоже присутствовало, главной составляющей оно не было. А некоторые приемы я вообще изобрел сам, когда тренировался с ребятами из спецназа. Но объяснять все это залетному чуваку на улице было слишком долго, слишком сложно и вообще бессмысленно, поэтому проще было согласиться.
— Да, это каратэ.