Другие люди: Таинственная история
Шрифт:
Первый этаж был отведен под общие хозяйственные нужды, если не считать просторной комнаты, предоставленной Норману — грузному, бледному Норману в растянутых джинсах, которого все почитали за общаковый кладезь знаний. Вся его жизнь на данный момент состояла в непрерывной борьбе с тем, что сам он называл «тяжкой проблемой веса». Он, впрочем, ее пока так и не разрешил, поскольку малейшее отклонение от изнурительнейшей диеты на следующий же день возвращало весь скинутый жирок, а толст он был уже неимоверно. На втором этаже обитала полноценная семья из трех человек: Альфред — угрюмый, неудачливый бизнесмен из Мидленда, тщетно круживший по городу в поисках коммерческой удачи; Венди — его широкоплечая, но болезненная жена, весь день не снимавшая халата, и их восьмилетний сынишка Джереми, слишком заторканный жизнью, чтобы делиться с кем-нибудь своими страхами и желаниями.
Алан жил на втором этаже, рядом с комнатой, занимаемой двумя чернокожими молодцами, Рэем и Парисом. Свои деньги они зарабатывали на собачьих и лошадиных бегах на ярмарке Баттерси. При этом
А в мансарде жила одна Мэри.
У ее комнатушки была живая душа, ощущалось чье-то незримое призрачное присутствие. Однако дух комнаты благосклонно и изящно поделился местом с Мэри. Теперь у Мэри была одна кровать, две простыни, три одеяла, окно, поделенное на четыре квадрата, два столика — высокий и низенький, — лампа, один тазик, два крана, три полочки, один шкаф, два выдвижных ящика, четыре стены, шесть вешалок и четырнадцать залитых солнцем половиц. Предел мечтаний. На деньги, вырученные от продажи времени (и на те деньги, которые ей всучил Алан: его время оказалось более дорогостоящим, хотя ему, по всей видимости, вырученные средства были не очень-то нужны), Мэри приобрела немного «Имперской кожи» [16] , «Золота древности», чуть-чуть «Ярко-розового», толику «Медово-бежевого», немножко «Шотландки» и «Корги», пару-тройку «Пантер», некоторое количество «Пингвинов» [17] . Возвращаясь с работы, она всякий раз сразу стремглав взлетала к себе наверх, чтобы проверить, на месте ли ее комнатка, хорошо ли та себя чувствует, в полном ли здравии. А потом лежала на кровати и читала запоем допоздна.
16
«Imperial Leather» — британский парфюмерно-косметический бренд.
17
«Corgi» — импринт издательского дома «Random House». «Panther» — изначально независимое издательство, в 1968–1983 гт. импринт издательского дома «Granada». «Penguin» — крупное издательство.
Она прочла «Милые и добрые», «Длинные и высокие», «Живые и мертвые», «Прекрасные и проклятые» [18] . Еще она одолела «Подлинную жизнь Себастьяна Найта», «Временную жизнь», «Грядущую жизнь и другие рассказы», «Страницы жизни», «Часть жизни», «Если жизнь — полная чаша, то что я делаю под забором?» [19] . Далее шли «Сны мертвых», «С мертвецом во главе», «Умри, любимая, умри», «Затравить и прикончить», «Смерть Ивана Ильича и другие рассказы» [20] . Затем наступил черед «Лабиринтов», «Угрызений», «Америки», «Печали», «Отчаяния», «Ночи», «Любви», «Жизни» [21] . Вскоре она поняла, что заголовкам доверять не следует. Некоторые книжки сами оказались мертвыми — они были пусты, внутри них попросту ничего не было. Но в некоторых жизнь била через край: они накрывали тебя с головой и, казалось, вмещали в себя весь мир. Каждая из таких книг была как святая святых, алеф, средоточие всего сущего. И когда она по заведенной привычке пробуждалась спозаранку, раскрытые книги по-прежнему возлежали на столе — с полным осознанием своего могущества хладнокровно ожидали своего часа.
18
«The Nice and the Good» (1968) — роман Айрис Мердок, известный по-русски как «Лучше не бывает». «The Long and the Tall» (1958) — пьеса Уиллиса Холла, чаще известная как «The Long and the Short and the Tall». «The Quick and the Dead» — из множества одноименных книг скорее всего имеется в виду вестерн Луиса Л'Амура (1973). «The Beautiful and Damned» (1922) — роман Ф. Скотта Фицджеральда
19
«The Real Life of Sebastian Knight» (1941) — роман Владимира Набокова. «А Temporary Life» (1973) — роман Дэвида Стори. «The Life to Come and Other Stories» (1972) — сборник Э. M. Форстера. «Life Studies» (1959) — сборник стихов Роберта Лоуэлла. «А Sort of Life» (1971) — автобиография Грэма Грина. «If Life Is a Bowl of Cherries, What Am I Doing in the Pits?» (1978) — юмористическая книга Эрмы Бомбек.
20
«Dreams of the Dead» (1977) — сборник стихов Дэвида Харсента. «Dead Man Leading» (1937) — роман В. С. Притчетта. «Die, Darling, Die» (1959) — детективный роман Эрика Брутона из серии «British Bloodhound Mystery» (№ 280). «From a View to a Death» (1934) — роман Энтони Пауэлла, также известен как «От осмотра к смерти». «Смерть Ивана Ильича» (1886) — повесть Льва Толстого.
21
«Labyrinths» (1962) —
И все же в одном они были бессильны: они не могли снова навеять ей сновидения или каким-либо иным способом подчинить себе ее сон.
И еще они не могли четко объяснить ей, как жить среди других людей.
Всю неделю ее одолевали три заботы — раздумья об Эми и о том, что она натворила, мысль о Принце и о том, на что он способен, и Алан. Алан был третьей неприятностью, которая постоянно кружила где - то неподалеку. Каждое утро, когда Мэри выходила из своей комнаты, бледный Алан уныло маячил на лестнице. Он бесцельно бродил где-то рядом, как бесплотный фантом, осужденный на вечное ожидание не у тех дверей жизни. Судя по тому, как он дрожал и трепетал, можно было вообразить, что он отирался у ее комнаты всю ночь напролет. «С добрым утром, Мэри» — от долгого молчания его голос срывался на хрип. Он топтался на крыльце сквота в ожидании Мэри и громко звал крепко спящего Расса, для которого пара сладких минут в постели неизменно оказывалась ценнее незамысловатого завтрака вместе с Аланом, Мэри, Чарли, Альфредом, Верой, Джереми и Парисом.
Алан реял где-то позади нее и на работе, ел ее глазами. Взгляды, бросаемые им из его тесной каморки, караулили Мэри, стоящую у раковины, — она физически ощущала, как они оглаживают ее спину. Он околачивался у гардероба в конце рабочего дня, и весь вечер она ощущала рядом с собой его силовое поле: и в общей гостиной, где неустанно бормотал телевизор, и даже когда она одна выходила прогуляться по садику, куда пускали всех, кто был готов поухаживать за цветами других людей, их овощами, сорняками и крапивой. И он все еще крутился неподалеку, когда уже вечером Мэри поднималась к себе наверх. Он говорил ей: «Спокойной ночи, Мэри», «Сладкого сна» или «Счастливо, Мэри» — как будто эти слова ставили печать на прошедшем дне с его безуспешными, но достойными уважения усилиями, конечная цель которых теперь отодвигалась до следующего рассвета, когда он снова будет стеречь удачу на лестнице. Увы тебе, бедный призрак, огорчалась за него Мэри.
Он ничего не предпринимал и ничего не говорил. Все слова и действия выпадали на долю Расса. Старый мистер Гарсиа выражал свои чувства более резво, нежели Алан, и даже томный Антонио, потягиваясь и позевывая, открыто дарил ее своими ленивыми ласками. А вот Алан бездействовал. Расс больно щипал ее за зад, щекотал подбородок, нацеловывал в шею, облизывал ухо, одержимо и без устали излагал, приводя ее в смущение, свои далеко идущие планы по ее душу, равно как и о видах Мэри на него самого.
— Не знаю, когда у меня наклюнется минутка и для тебя, моя цыпа, — повторял он, — но это может случиться очень скоро. У меня правило — в первую ночь не заходить слишком далеко. Но ты ж меня знаешь. Залей в меня пару скотча, и я такой из себя пушистый становлюсь, чисто ангелочек!
— Расс, — обыкновенно произносил в таких случаях Алан. Но этим и ограничивался.
Мэри ничего не могла понять. Пожалуй, все это особо ничего не значило. Она просто надеялась, что с Аланом все будет хорошо, что в нем ничего не надломится.
Ранним вечером в пятницу Норман с заговорщицким видом позвал к себе в комнату Мэри, чтобы та ответила на звонок по таксофону. Норман указал на аппарат излишне энергичным жестом, от которого сам чуть не свалился, после чего пошатываясь вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Мэри уже несколько раз видела, как другие пользуются телефоном, и не сомневалась, что без труда с ним справится. Изогнутая поблескивающая штуковина, похожая на гантель, оказалась тяжелее, чем она предполагала. Однако она была готова к этому звонку: она знала, с кем ей предстоит говорить.
— Да? — заговорила Мэри.
Тонкий голос что-то защебетал в ответ. По всей видимости, телефоны представляли собой гораздо менее удобные средства связи, чем рассчитывали люди. К примеру, во время разговора собеседника практически не было слышно, да и он едва различал ваш голос.
— Я не слышу. Что вы говорите? — переспросила Мэри.
После этого до нее донесся разъяренный визг:
— Я говорю, переверни трубку!
Мэри покраснела и поспешно выполнила указание.
— Ух ты, да ты и впрямь умудренная жизненным опытом особа, а? — продолжил разговор Принц.
— Прошу прощения, — пробормотала Мэри.
— Ладно, забудь. Хотя вообще-то нет, лучше запомни, бога ради.
— Откуда вы узнали, как меня найти?
— Это как раз по моей части. А теперь послушай - ка, Мэри… ты туда ходила?
— Да, ходила.
— Удачно?
— Нет, очень грустно.
— Не вернуло тебя назад?
— Нет, я все еще тут. Там все переменилось.
— Что? Да нет, я спрашиваю, тебе хоть что-нибудь удалось?
— Ну, у меня теперь есть комната.
— О господи. — Она услышала, как он прыснул в трубку. — Тут надо подбирать выражения. Ты что-нибудь вспомнила, Мэри?