Другие правила
Шрифт:
Грузный врач благосклонно посмотрел на вошедших.
– Андросы, – пророкотал он густым архиерейским басом и неодобрительно уставился на сутулого Антона, облачавшегося у шкафчика. – Как бы богатыри! Да, Ленусик?
– Да, – пискнула Ленусик и зарделась, как маков цвет.
– Что там у нас?.. – громыхнул старший врач, плавно перебирая клавиши на пульте. Компьютер забубнил, услужливо выдавая на экран какую-то врачебную цифирь. – Порядок… Раздевайтесь и ложитесь в любой, какой на вас смотрит.
Диагностеры
Рот Жилина сложился в беглой усмешке. Он распустил комбез до самого низу– Ленусик шарахнула паническим взглядом, – выпростал одну ногу, уцепился за поручень, разделся и нырнул в диагностер. Было тепло, как в нагретой постели.
– Как бы расслабьтесь! – грянул врач. – Ноги врозь, руки вдоль тела!
Девушка-практикантка неловко придвинулась, ухватилась обеими руками за крышку и, отводя глаза, захлопнула ее. Диагностер басисто загудел. Присоски биодатчиков облепили кожу; мягко, щекочуще, прошлись по ней микрощупы – словно кошка потерлась. Звонок колокольчика – и крышка пошла вверх.
– Можете одеваться, – прогремел голос эскулапа. – Ленусик, сделай доброе дело – включи стерилизацию.
– Сейчас! – пропищала Ленусик. И снова закраснелась.
«Наверное, переживает из-за какой-нибудь ерунды, – подумал Жилин, – из-за голоса или из-за того, что невысокая. Небось считает себя коротышкой-недоростком. Глупенькая…»
– А теперь куда? – спросил он у Гирина. – Макс!
Тот отвел взгляд от миниатюрной практиканточки.
– А?..
– Куда теперь?
– На борт, – спокойно сказал Гирин, скрепляя магнитные застежки на башмаках. – Все уже… Нет, ты погляди, какая лапочка! – произнес он приглушенным голосом.
– «Бе бо женолюбец, яко ж и Соломон»! – процитировал Габа нараспев и заклеймил друга: – Маньяк, сразу видно!
Гирин ответил немедленно:
– Сам ты маньяк! Смотри ты на него – нашел маньяка! Котяра хренов…
– Хватит вам ругаться, – благодушно проворчал Жилин. – Габа, что ты к нему пристаешь постоянно?
– Я?! – возмутился Габа. – Да он сам ко мне лезет, афанде! Ты его еще не знаешь просто!
– Ничего – протянул Гирин, – он меня однажды выведет…
– «Я мстю, – съязвил Габа, – и мстя моя страшна!»
Покачав головой, Жилин попрощался с медиками и направил стопы в скафандровую. Голос Ленусика за его спиной промяукал: «Следующие, пожалуйста!»
Жилин отворил круглый люк и шагнул в отсек без иллюминаторов, но со множеством шкафов и стеллажей. Ну, естественно… Все девушки были здесь. Они оживленно обсуждали фасоны спецкостюмов, прикладывали их к себе, вертелись перед зеркалами, дефилировали и прихорашивались.
– А вам что, особое приглашение нужно? – весело спросил Жилин. – А ну, марш в медотсек!
– Да мы сейчас! – хором заныли девушки. – Мы только померить!
– Мы что, – сказала Марина прекрасным голосочком, – и скафандры будем мерить? Никогда не надевала скафандра…
– Ты мне тут зубки не заговаривай, – сказал Жилин, улыбаясь. – Давай-ка топай…
– Нет, ну правда!
– Будем, – заверил ее Жилин. – И мерить будем, и подгонять. Ну, что ты на меня так смотришь?
Марина одарила его чарующей улыбкой.
– Думаю, что бы такое умное сказать… – проговорила она. – О! А давай я тебе глазки буду строить?!
– Я тебе дам «глазки»! – засмеялся Жилин и сгреб завизжавшую девушку в охапку.
Он вынес Марину в коридор и шлепнул по тугой попке, налаживая в медотсек.
Пересмеиваясь, покачивая крутыми бедрами, девушки проследовали в кают-компанию.
Проснулся и заревел громкоговоритель всеобщего оповещения:
– Внимание! Экипажу «Боры» собраться на борту! Объявляется готовность один! Повторяю…
Жилин взял Марину за руку своей мозолистой левой, а правую прижал к отпечатку пятерни, выдавленному на терминале регистратора.
Прямо перед Глебом и Мариной, за прозрачным люком, тянулась длиннющая галерея-переходник. Круглая снаружи, восьмигранная внутри, она метров на двадцать уходила в перспективу, стягиваясь вокруг внешнего люка «Боры».
– Идентификация успешна, – произнес терминал нежным женским голосом. – Доступ разрешен.
Пройдя вакуум-отсек «Боры», Жилин выбрался в кольцевой коридор и повел девушку, огибая выпуклую стену. Их обгоняли, толкаясь и спеша, добровольцы с чемоданами и модными заплечными мешками. Откатывались толстые двери, чмокали люки, цокали и гремели подковки. Удалые добровольцы были очень шумным народом и никак не могли успокоиться, все в них играли гормоны и кипел энтузиазм.
– Четвертый БО, – прочел Жилин. – Наш.
Он отодвинул дверь и заглянул. Чисто. Опрятно. Пусто. Бытовой отсек номер четыре состоял из двух хают. В первой, с мягкими стенами кремового цвета, стояли пара кресел и диван, в стене наличествовал шкаф, а под обзорным экраном был выдвинут столик. В маленькой каюте за перегородкой были откинуты две койки с широкими эластичными ремнями. Голая функциональность.
Развесив одежду, Глеб с Мариной уселись в кресла и пристегнулись. Жилина сморило. Он потянулся и, с облегчением выдохнув, откинулся на спинку кресла. Лениво смежил веки.