Другие времена, другая жизнь
Шрифт:
После защиты диплома приятельские отношения сохранились. Эрикссон устроился в Центральное статистическое управление, Веландер постепенно забросил преподавание, занимался в основном научными исследованиями. К тому же он получил работу репортера в общественной редакции телевидения.
Как часто встречались?
С точки зрения Веландера, не особенно часто, но Эрикссон, по-видимому, считал, что довольно часто.
— Чель был очень одиноким человеком, — пояснил Веландер. — У него почти не было друзей. Мы встречались иногда, шли выпить пива, вспомнить университет, порой вместе ужинали. Вы спросили, как часто? Э-э-э… — Веландер принял вид глубоко задумавшегося человека. — В среднем за все эти годы… ну, может быть, раз в месяц.
— Раз в месяц, — повторил Бекстрём с явным сомнением в голосе.
— Помню, как-то он помогал подобрать статистику к программе о безработице. Это было лет десять назад, тогда мы виделись чаще, раз или два в неделю, но это продолжалось месяца два, не больше.
— Так обычно вы встречались раз в месяц, — еще раз повторил Бекстрём. — Регулярно?
— Нет, разумеется, — улыбнулся Веландер и покачал головой. — Бывало, и по полгода не виделись, даже не разговаривали. Раз в месяц — это среднее арифметическое. Допустим, мы встретились двести раз за двадцать лет. Двадцать лет — это двести сорок месяцев. Делим двести на двести сорок — примерно раз в месяц. Чуть реже.
— Спасибо, считать я умею, — мрачно буркнул Бекстрём.
— Это очень приятно слышать, — доброжелательно улыбнулся Веландер.
Веландер — Бекстрём: два-ноль, подумал Альм, наблюдая за игрой красок на физиономии начальника.
Были ли у Эрикссона друзья ближе, чем Веландер? С кем он встречался чаще?
Веландер погрузился в размышления.
— Боюсь, я не понял вопроса, — сказал он наконец.
— Почему? По-моему, ничего сложного…
— Вы сначала сказали «ближе», потом «чаще», — произнес Веландер, как бы пробуя слова на вкус.
— И что? В чем проблема?
— Близость — вопрос эмоциональный, а насчет того, чаще или реже — это статистика. Далеко не одно и то же.
Бекстрём уставился на Веландера, но тот, похоже, не обратил на это внимания.
— Возьмем хотя бы вас и инспектора Альма, — учительским тоном произнес Веландер, заговорщически улыбаясь Альму, тот воспользовался случаем и тоже ответил улыбкой. — Я совершенно уверен, что вы встречаетесь ежедневно по нескольку раз… в среднем, но разве вы лучшие друзья?
Упаси бог, подумал Альм.
Дерьмо поганое, подумал Бекстрём. И тот и другой — дерьмо поганое.
Веландер — Бекстрём: три-ноль. Уже нужны влажные полотенца и склянка с нашатырем, с удовольствием подумал Альм — в прошлом боксер-любитель.
Если господин Бекстрём хотел узнать, с кем Эрикссон встречался чаще, чем с ним, то в голову Веландеру приходит их общий друг, Тео Тишлер. По-видимому, с Тишлером он встречался чаще, поскольку Тишлер помогал Эрикссону решать финансовые вопросы. Разумеется, иногда они встречались все трое, не забывайте, что это именно он, Веландер, познакомил Эрикссона с Тишлером. Тео он знает со школьной скамьи. Они учились в одном классе и в школе, и в гимназии. Гимназия Норра Реаль, если это важно для следствия.
А вот что касается эмоционального аспекта, то тут Веландер далеко не так уверен. У него вообще сложилось впечатление, что у Эрикссона не было близких друзей.
— Я знаю, что он был очень привязан к старухе матери. — В голосе Веландера неожиданно зазвучали элегические нотки.
Ну и парень, подумал Альм с восхищением. Меняет стойку на раз!
— И никаких женщин, — хитро произнес Бекстрём.
— Извините? — спросил Веландер, словно бы не понял вопроса.
— Мы говорим об Эрикссоне, — напомнил Бекстрём с неожиданным дружелюбием. — Что вы знаете о женщинах Эрикссона? У него были женщины?
— Вы имеете в виду интимные отношения?
— Вот-вот, — почти нежно сказал Бекстрём. — Я имею в виду… сексуальные контакты, ну вы же понимаете.
— Нет, — покачал Веландер головой, — насколько я знаю, с женщинами он не встречался… в этом смысле.
— Не встречался, — повторил Бекстрём. — А почему, как вы думаете?
— Ему это было не интересно.
— То есть вы говорите, что он женщинами не интересовался? — переспросил Бекстрём.
— Нет, — заверил Веландер.
— А мужчины? Мужчины его интересовали?
— Насколько я знаю — нет, — сдержанно сказал Веландер. — По крайней мере, ни мне, ни Тишлеру он никогда ничего подобного не говорил.
— Но у вас-то должны были возникать сомнения? Вы же наверняка говорили об этом с Тишлером, — настаивал Бекстрём.
— De mortuis nihil nisi bene, — сказал Веландер, пряча улыбку.
— Что? — удивился Бекстрём.
— О мертвых ничего, кроме хорошего, — перевел Веландер.
Значит, не хочет говорить, удовлетворенно решил Бекстрём и задал последний, необходимый по протоколу вопрос.
Веландера, само собой, никто в убийстве Эрикссона не подозревает, — этого только не хватало! — но для соблюдения формы Бекстрём вынужден спросить: где он был вечером тридцатого ноября?
Оказалось, все очень просто. Веландер был на корпоративном ужине в ресторане на Лидингё, присутствовало восемь сотрудников телевидения, в том числе его непосредственный начальник и директор канала. Аперитив подали в семь часов, за столом сидели до начала двенадцатого, после чего продолжили дома у одного из коллег. Посиделки тянулись аж до двух часов ночи, после чего он взял такси и поехал к себе домой в Тэбю, где его ждали жена и двое детей. Если Бекстрём обратится к секретарше редакции, она даст ему список всех присутствовавших, а также номера их телефонов. Веландер ее уже предупредил.
Вот это парень! — восхищенно подумал Альм. — Высший мировой класс!
Интересно, чему ухмыляется этот идиот? — раздраженно думал Бекстрём в машине.
Чистая победа, радовался Альм, надо будет рассказать Фюлльскалле.
Ярнебринг и Хольт остаток дня посвятили разной рутинной работе, которая заняла куда больше времени, чем они рассчитывали.
— Досмотрим квартиру в понедельник, — решил Ярнебринг.
Дело шло к пяти, к тому же сегодня пятница, ему надо успеть принять душ, переодеться и успеть на встречу с лучшим другом, обер-интендантом полиции Ларсом Мартином Юханссоном.