Другие Звезды
Шрифт:
— А чего не у нас? — не вытерпел Олег уже в дверях, — я б чаёк сварганил, пирожков да пирожных выставил, сели бы и поговорили как люди.
— В вашем помещении нет необходимого медицинского оборудования, — всерьёз ответила ему она, демонстративно не замечая ехидство моего стрелка, — в вашем случае, хоть вы люди и крепкие, но возможна неадекватная реакция на информацию, следует подстраховаться.
— То есть обалдеем от вашей правды до истерики? — весело уточнил Олег.
— Очень надеюсь, что нет, — наконец улыбнулась она, — я в вас верю.
И пока они трепались, мы шли всё по тому
Он встал при нашем появлении из-за низкого круглого стола, поздоровался и вновь уселся, приглашая рукой последовать за ним и вообще чувствовать себя как дома.
Мы сели, огляделись, комната была пуста и ничего, кроме этого круглого стола да нескольких удобных кресел за ним, перед снова огромным окном во всю стену в ней не было.
— А медицинские приборы где же? — тут же зацепился за это Олег.
— Появятся в случае необходимости. — успокоила его Анастасия, — Не переживайте!
Мой стрелок пожал плечами и мы замолчали, рассматривая друг друга. Причём если мы вдвоём просто выдерживали паузу, ожидая, когда с нами заговорят, то эти двое рассматривали нас по-медицински как-то, и этот осмотр их успокоил.
— Ну-с, — потёр руки профессор, — начнём, пожалуй! И начнём не всерьёз, чтобы полегче нам было начинать. Скажите, друзья, как вы думаете, куда вы попали? И кто я?
— Вы — инопланетяне, — бухнул ему прямо в лицо Олег, а я кивком головы подтвердил, что да, вот так вот, а вы как думали, — но лично вы — профессор. И, наверное, главный врач этой богадельни, которая находится на другой планете, у другой звезды.
— Молодец! — восхитился профессор, — смело и без обиняков! Видите, Анастасия, о чём я вам говорил? Здоровая психика многое значит! Переживут галактику над головой, никуда не денутся! Ещё и гипотезы всякие строить будут!
— Мы — боевые офицеры, — влез я с предложением, — а не кисейные барышни, так что давайте не будем ходить вокруг да около.
— Давайте не будем, мне же легче, — покладисто согласился со мной Александр Андреевич, — значит, так: это не больница, это научно-исследовательский институт практической истории, а я самый настоящий профессор, только профессор исторических наук и глава этого института. Единственный профессиональный медик во всей нашей, как вы говорите, богадельне, это Анастасия, моя лучшая ученица. Ваша жизнь — её и только её заслуга, не будь её с нами, ничего бы мы не сделали. Растерялись бы, потеряли бы время, а оно там на секунды шло, особенно у вас, Александер, вы уж мне поверьте.
— Спасибо, — с благодарностью глянул я на неё, — Анастасия, э… как вас по батюшке? Спасибо вам большое, от всего сердца!
— Отца моего Джоном зовут, — улыбнулась она, — так что лучше не надо, Саша, неблагозвучно получится. И вообще-то Анастасией меня только профессор зовёт, вот вы ещё начали, для остальных я Анэстейша, не удивляйтесь в случае чего и не путайте.
— Хорошо, — приложил руку к сердцу я, — спасибо вам ещё раз, от меня и вот от него.
Она кивнула, переглянулась с профессором, и он продолжил, но почему-то не по делу:
— Анастасия, друзья мои, полна достоинств! Первоклассный историк, да ещё и медик такой же! Так что именно она будет определять, когда нам придётся остановиться, и это будет зависеть от вашей реакции на мои слова. Ей виднее, прошу это понять и с этим не спорить. Согласны?
Мы кивнули, и он чуть замялся, подбирая слова, а его лучшая ученица к нему на выручку не спешила, её больше занимали мы и наше состояние.
— Вы были правы, Олег, — наконец начал он, — когда предположили, что мы находимся на другой планете. Но есть ещё два существенных уточнения: во-первых, мы никакие не инопланетяне, мы такие же люди, как и вы, а получается так оттого, что мы не только находимся во многих и многих парсеках от Земли, мы ещё и во времени отстоим от лично вашего на пятьсот с лишним лет вперёд. У нас сейчас две тысячи четыреста шестьдесят девятый год на дворе, июль месяц, четвёртое число. Ну, по местному календарю, а он во многом схож с первоначальным, к различиям легко привыкнуть.
Мы помолчали, я с Олегом обдумывали услышанное, а они внимательно за нами следили, особенно Анастасия.
— Жгите дальше, — наконец не выдержал мой стрелок, — нормально всё, выдержим, не маленькие. Когда, кстати, война закончилась?
— Девятого мая сорок пятого года, — тут же ответил профессор, — в Берлине, безоговорочной капитуляцией фашистской Германии. Гитлер застрелился. Что-то ещё? Вот вы, Александер, что-то хотите спросить, верно? Прошу вас, не сдерживайте себя.
— Это СССР? — задал я самый волнующий меня сейчас вопрос, — у вас коммунизм?
— Не СССР, — оглоушил меня Александр Андреевич и тут же утешил, — за это время всё успело измениться множество раз. Но в основе жизненного уклада этой планеты лежит именно культурное и прочее наследие России, если вам будет угодно. А коммунизм… — а что для вас коммунизм, позвольте спросить?
— От каждого по возможностям, каждому по потребностям, — выдал я давно заученную фразу, — хотя, если своими словами, вас ведь это интересует, то не так уж и много. Ну, чтобы у каждого жильё было, вот не хуже нашего теперешнего, еды вдоволь, чтобы не думать о ней, чтобы без голода, одежда, лечение всем и каждому, чтобы дети были счастливы, ну и чтоб каждому человеку было руки где приложить, но без эксплуатации, это самое важное! Чтобы в радость, понимаете, чтобы для всех твоя работа была нужна! То есть чтобы общество коммунистическим было, справедливым, я про это говорю!
— Вы знаете, — в некоторой задумчивости протянул профессор, — в бытовом плане у нас, наверное, коммунизм. Минимальные, да что там, по вашим меркам прямо царские, потребности удовлетворены, причём у всех без исключения. Хотя только на этой планете, с остальными есть вопросы, но и там всё очень и очень неплохо. А вот общество… с обществом сложнее. Но до этого мы ещё дойдём, не будем спешить, чтобы не возникло у вас неверных представлений и выводов.
— Да бог с ними, с выводами, — не выдержал Олег, — обратно когда?