ДРУГОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЖИЗНИ
Шрифт:
Даже генерал вышел посмотреть на это чудо. Вот тогда, до твоего прикола, сказал им, что ты был генералом среди художников на особо секретном военном заводе. Представ себе – они поверили.
– Вообще-то у меня, это ни первый подобный случай. – вспомнил работу в цирке. – Работал в цирке режиссёром инспектором. В мою обязанность входило объявлять парад-оле. До этого момента никогда не держал в руках микрофон. Как только стал объявлять в микрофон парад-оле, так сразу в цирке произошёл сбой в работе.
Стоящие за форгангом лошади с испугу встали на дыбы. Хищники заметались с
Артисты и зрители заткнули уши. У меня с силой выдрали из рук микрофон. С того момента на публику объявляю своим голосом.
– Кстати сказать. – вспомнил капитан Поносов. – Почему при высшем образовании ты рядовой?
– На военном учёте стоял в Беслане в Северной Осетии. – стал объяснять своё столь низкое звание. – Все годы моего проживания в Беслане, в городе и в Правобережном райвоенкомате подряд были мои дяди. Один осетин, а другой русский. Оба подполковники. Художник с высшим образованием, после службы в армии, обязательно должен был ежегодно призываться на офицерские сборы. У меня была цель постоянно получать высшее образование. Офицерские сборы сильно мешали моему успешному обучению. Поэтому один мой дядя военком, по моей просьбе сделал запись «рядовой, рабочий», в карточку учёта военкомата. Другой дядя военком утвердил эту запись. Больше эту запись нигде, и никто ни в одном военкомате не менял.
– Понятно. Ну, вообще-то тебя пригласил ни с этой целью. – перешёл к деловой беседе, второй секретарь райкома партии. – В нашем районе открыли новое специальное управление…
– Согласен там работать. – сразу, выпалил сам, не разобравшись в теме. – Если там не пьют.
– Да! Достал он тебя. – печально, сказал Юрий Филимонович. – Нам уже давно доложили, что вы вдвоём давно спиваетесь. Тебя еле отстоял от наказания, а ему мы сейчас ищем замену. Ну, раз ты согласен, то перейдём к деловому разговору. В первую очередь там надо создать с нуля наглядную агитацию. Абрам Юшаевич Мулукандов парторг трезвенник высшей категории. Он даже пиалки под чай нюхает, чтобы они спиртным не пахли. Мастерскую тебе подготовили.
– Юрий Филимонович! Сам согласен приступать к новой работе хоть прямо сейчас. – сразу, согласился с ним. – Но там в автоколонне готовился работать на годы. Мне жалко всё там бросать.
– После твоей работы в автоколонне, там в ближайшие пять лет не нужен художник. – стал поддерживаться меня, второй секретарь райкома партии. – Мы скажем директору автоколонны, что ты будешь выполнять срочный заказ партии и правительства по орошению Дангаринской долины. Именно такой будет твоя дальнейшая работа. Поэтому художник переходит со всем своим имуществом из автоколонны-2937 на территорию СМНУ-8. До подбора своей замены в автоколонне-2937 художник Черевков будет работать на две территории сразу с двойным окладом.
– Извините, Юрий Филимонович, но вы перестарались. – стал возражать. – Партия и правительство не разрешают человеку работать одновременно на двух местах и получать за двоих.
– Этот закон в Советском Союзе исключительно для всех. – продолжил настаивать на своём, второй секретарь райкома партии. – Но не для художников, которые дефицит в Советском Союзе. Тем более сейчас у нас
– То, что вы сейчас мне сказали, в Советском Союзе называется бунт. – тихо, сказал ему.
– Думаю, что ты меня не продашь. – тихо, сказал Юрий Филимонович. – От двух зарплата не откажешься. К тому же это временно. Скоро в автоколонне будет замена и всё станет по местам.
Нам больше не о чём было говорить. Ни стал откладывать своё решение поменять место работы. Прямо из райкома партии направился в городской парк, где был висячий мост через реку Кафирниган.
На другой стороне моста с правой стороны метров двести от моста и примерно столько метров от правого берега реки Кафирниган. Находилась территория СМНУ-8.
Прежде чем пройти в кабинет будущего начальника, решил осмотреть территорию предстоящего места своей работы. Сразу обратил внимание на то, что наглядной агитации на территории управления никакой.
Даже повседневных политических плакатов строительства социализма нет. Словно предприятие находится в другой стране или даже в ином пространстве. При входе в здание конторы возле дверей вывеска на стекле грамотно оформленная надпись:
Строительное монтажное наладочное управление№8.
Владимир Викторович Каляпкин, начальник управления.
Владимир Ильич Барщиков, главный инженер управления.
Абрам Юшаевич Мулукандов, парторг.
Дальше меня список должностей не интересует. Мне достаточно трёх человек, которые будут мной управлять и направлять мою работу в нужное место. Хотя сам прекрасно знаю без чьих-то указаний с чего начинается работа художника-оформителя.
Театр начинается с вешалки, а наглядная агитация с фойе любой организации. Сегодня начну знакомство с начальника. Кабинет начальника управления и главного инженера находятся на третьем этаже.
Так высоко, наверно, для того, чтобы меньше к ним ходили и к тому, чтобы любоваться природой? Из окон кабинетов живописный вид на реку Кафирниган. Однако встреча начинается не с начальника, а с приёмной от секретаря машинистки, которая по должности заводит машину управления.
– Меня направил к вам райком партии. – обращаюсь к секретарше. – Художник-оформитель.
– Владимир Викторович! К вам художник-оформитель из райкома партии. – говорит секретарь по внутренней селекторной связи.
– Пускай войдёт. – отвечает начальник управления, по той же связи.
Секретарь жестом руки приглашает меня пройти в кабинет начальника. Вхожу. В сравнении с кабинетом директор автоколонны-2937, этот кабинет раза в три меньше в длину.
По ширине такой же. Получается квадратный. На стенах ничего нет. Даже портрета вождя нет. Каляпкин жестом руки приглашает меня сесть на стул. Сам в это время говорит по телефону о работе.
– Вы, наверно, заметили, что у нас нет наглядной агитации? – сходу указал на недостатки начальник управления. – Начнём работу с наглядной агитации. Когда приступаете к работе.