Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика
Шрифт:
Заканчивалась миниатюра словами Н. В. Гоголя (впрочем, и сама миниатюра была неким плагиатом его «Носа»). На сцену выходил Райкин, лукаво улыбался и обращался к залу со следующими словами: «Непостижимо! Но кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете, редко, но бывают!»
Кстати, у Гоголя была позаимствована и другая миниатюра в этом спектакле – «Наш знакомый». В этом случае Райкин и Поляков вспомнили про «Ревизора», перенеся его главного героя – Ивана Александровича Хлестакова – в современные дни, то есть в первую половину 50-х годов XX века, на территорию СССР. Современный Хлестаков возлежал на сцене на большом кожаном диване и рассказывал зрителям о своей успешной жизни и карьере: начальственный кабинет, секретарша, по воскресеньям футбол, дача, полезные знакомства. «Я с самим Козловским на дружеской ноге! – объявлял Хлестаков, имея в виду знаменитого тенора Ивана Козловского. – Ну что, говорю, брат Козловский? Все еще поешь? Ну пой, пой. Я не возражаю».
Далее
Впрочем, одними безголовыми руководителями и чиновниками-очковтирателями дело в спектакле «Смеяться, право, не грешно» не ограничивалось. Были там и другие объекты высмеивания: например, некий лектор – большой «ходок», любитель дамского пола (интермедия «Любовь! Любовь!»). Он с большим воодушевлением читал с трибуны лекцию о моральном облике советского человека, когда в разгар выступления к нему подходил организатор мероприятия и сообщал, что к нему пришла жена. Тут же из другой кулисы выходил еще один человек, который объявлял то же самое: дескать, и к нему пришла женщина, которая назвалась женой лектора. Уличенный в многоженстве, «борец за нравственность» тут же сворачивал лекцию по «техническим причинам».
Итак, спектакль «Смеяться, право, не грешно» вышел в свет в самом начале 1953 года. Как раз в то самое время, когда вся страна обсуждала так называемое «дело врачей»: арест большой группы кремлевских эскулапов, которых советские власти обвинили в том, что они виновны в неправильном лечении, повлекшем смерть отдельных кремлевских руководителей, в частности А. Щербакова и А. Жданова. Отметим, что это дело принято называть антисемитским, поскольку часть арестованных врачей были евреями, которых обвинили в еврейском буржуазном национализме и сотрудничестве с еврейской антисоветской организацией «Джойнт». На самом деле из 37 арестованных большая часть были русскими: П. Егоров (бывший начальник Лечебного управления Кремля), В. Виноградов, В. Василенко, А. Федоров, Г. Майоров, А. Бусалов, Б. Преображенский, Н. Попова, Р. Рыжиков, М. Егоров, В. Закусов и др. Однако, как это обычно бывает, даже наличие одного еврея в любом списке пострадавших от репрессий (а в «деле врачей» их было больше десятка) приводит к тому, что подобные дела тут же выдаются за антисемитские. Например, когда в начале 60-х советские власти начнут аресты подпольных «цеховиков», среди которых тоже было много евреев, эти аресты на Западе также будут преподноситься как антисемитские.
«Дело врачей» привело к возникновению в еврейской среде слухов о том, что власти готовят широкомасштабную акцию – выселение евреев из Центральной части России за Урал. Якобы уже готовы тысячи железнодорожных вагонов, в которых евреи должны были отправиться к месту своей ссылки. На самом деле ничего подобного не планировалось, да и не могло планироваться ввиду бредовости этой акции. Впрочем, это был не единственный бред в этой «утке» – там вообще все было доведено до абсурда. Как говорил когда-то мастер подобной пропаганды – нацистский министр Геббельс: «Чем больше лжи в информации – тем больше вероятность того, что она западет людям в души». Как пишет Г. Костырченко:
«Утверждается, что эта акция (депортация евреев. – Ф. Р.), уже детально подготовленная – по всей стране домоуправлениями и отделами кадров предприятий были вроде бы составлены миллионы листов списков евреев (ни один из этих списков потом так и не был найден), – намечалась Сталиным на март 1953 года… Говорят также, что депортация будто бы должна была сопровождаться публичным повешением «врачей-вредителей» на Красной площади в Москве и массовыми казнями евреев в других крупных городах страны, а также специально организованными властями крушениями составов с евреями на пути их транспортировки в концлагеря по Транссибирской магистрали, кстати, единственному и потому стратегическому железнодорожному пути, связывавшему центр с Дальним Востоком. Причем, по версии авторов этих холодящих душу сценариев, пригодных разве что для постановки триллеров, устраивать диверсии на железной дороге, а также творить самочинную расправу над депортируемыми должны были сформированные властями летучие отряды «народных мстителей»…
Думается, что масштабы антисемитизма, которые имели место в СССР в начале 1953 года, были предельно допустимыми в рамках существовавшей тогда политико-идеологической системы. Дальнейшее следование тем же курсом, не говоря уже о проведении еврейской депортации, поставило бы страну перед неизбежностью радикальных политических и идеологических преобразований (легализация антисемитизма, а значит, и введение расовой политики, отказ от коммунистической идеологии, освящавшей государственное единство советских народов, и т. д.), чреватых самыми непредсказуемыми последствиями. Ибо зверь стихийного антисемитизма мог вырваться на свободу, и тогда страна погрузилась бы в хаос национальных и социальных катаклизмов. Подобная перспектива, разумеется, Сталина не устраивала. Да и по складу своего характера он не решился бы открыто выступить против евреев, хотя в душе, особенно в последние годы жизни, мог быть, что называется, патологическим антисемитом. Поэтому вождь, ревностно оберегавший свой революционный имидж большевика-ленинца, был обречен пережить муки психологической амбивалентности, которая, возможно, и ускорила его конец…»
«Дело врачей», намеренно гипертрофированное до масштабов абсурда заинтересованными лицами, станет серьезным козырем в руках еврейских националистов, которые еще при жизни Сталина рисовали его отъявленным юдофобом, а после его смерти и вовсе превратят вождя всех народов в исчадие ада сродни Гитлеру. В этом лично мне видится большая несправедливость по отношению к покойному вождю. Почему? Во-первых, он бывал жесток абсолютно ко всем национальностям, населявшим СССР, не делая каких-либо разграничений. Во-вторых, это была жестокость, которая во многом была вынужденной и диктовалась тогдашними реалиями: например, озверевшего Гитлера мог победить только жестокий оппонент. В-третьих, эта жестокость чаще всего не была слепой и в глазах подавляющей части населения воспринималась как акт высшей справедливости (именно этим объясняется огромная популярность Сталина в народе). Наконец, в-четвертых, – именно при Сталине те же евреи достигли высочайших успехов во многих областях жизни общества, обрели ту высшую духовную цель, которая позволила им превратиться из недавней угнетаемой и беднейшей нации в нацию мессианскую, материально хорошо обеспеченную. Вобрав в себя все лучшее, что было в советской культуре, евреи обогатили ее духовно, отставив в сторону соображения меркантильного характера. Впрочем, таким образом поступали тогда все нации и народности советской империи.
Сталин ушел из жизни 5 марта 1953 года. Причем уже тогда в народе ходили слухи, что смерть его была не естественной, а насильственной. Дескать, едва вождь затеял серьезную кадровую перетряску с целью замены старых кадров на новые, как буквально спустя четыре с половиной месяца после начала этого процесса (напомним, что в октябре 1952 года прошел XIX съезд партии) его настигла смерть. В результате чего те деятели, которые должны были уступить место молодым, сохранили бразды правления страной в своих руках, а вот «молодежь» была выведена из Политбюро (Президиума), после чего высший ареопаг «похудел» с 25 человек до 10, а его кандидатов осталось всего четверо, вместо 11 прежних. Короче, Хрущев, Молотов, Берия, Маленков, Каганович и иже с ними по-прежнему оставались на «лестнице славы», не захотев уступать дорогу молодым.
Глава 5
«…и такие Гоголи, чтобы нас не трогали»
Между тем запущенная еще при жизни Сталина «оттепель» была продолжена его преемниками. Ее результатом в идеологии, например, стало окончание так называемого периода малокартинья в кинематографе (когда четыре последних года в СССР выпускалось всего чуть больше десятка фильмов), а также продолжилось развитие сатирического жанра как в литературе, так и на эстраде. Например, следом за райкинским спектаклем «Смеяться, право, не грешно» в Москве было поставлено эстрадное обозрение «Вот идет пароход», где знаменитый артист старого поколения – Николай Смирнов-Сокольский (как мы помним, один из кумиров Райкина) от имени Носа читал миниатюру «Проверьте ваши носы», в которой высмеивались зарвавшиеся бонзы, в том числе и партийные. В тексте это выглядело следующим образом:
«О носе человек не должен забывать ни на минуту! Я обладаю способностью, например, задираться кверху. А люди, задравшие носы, неминуемо забывают, что они только слуги народа и что без народа – они выше носа не прыгнут и дальше носа ничего не увидят».
Согласитесь, что этот текст напоминал то, что показывал Райкин в интермедии «Лестница славы».
В этом же спектакле супружеская пара в лице Александра Менакера и Марии Мироновой играли все тех же «слуг народа»: он – номенклатурного сановника, она – его весьма амбициозную жену. Они со сцены исполняли достаточно длинные куплеты, где был следующий текст:
Менакер:
За тетей послана «Победа»,За маникюршей послан «ЗИМ».Миронова:
Ну а на «ЗИСе» я поедуЗа креп-сатином в магазин.Менакер:
Скажите мне, на что это похоже —Всем вертит в городе она…Миронова:
Вы забываетесь, я все жеНоменклатурная жена!..