Другой дом

Джеймс Генри

XV

Пол Бивер был высоким и тучным молодым человеком с маленькими, как и у его матери, глазками; но как ей, так и ему — причем ему даже в большей степени — природа с лихвой компенсировала этот недостаток шириной лица в целом. У него были большие голые щеки без намека на бороду или бакенбарды и широкий рот с ровной, почти детской линией губ; из-за особенно длинной и гладкой верхней губы рот этот казался таким же беззащитным, как лысая голова. Толстая мясистая складка украшала его юную, вечно обнаженную шею, а ноги в белых фланелевых брюках были у него одинаковой толщины от бедра до лодыжки. Он обещал довольно

рано стать массивным и достаточно внушительным в обхвате. Питая большое пристрастие к сигаретам и тишине, он, однако, несмотря на свое сложение, не был ленивым увальнем. За фигурой он не следил, но и еде не уделял особого внимания, играл в крикет со своими ровесниками и танцевал до упаду с их женами и сестрами. Жители Уилверли любили его, а Тони Брим высоко ценил, и только его мать пока не определилась в своем к нему отношении. В Оксфорде он преуспел в том, чтобы не натворить дел, и дальше покатился по жизни в той же колее, которую она для него проложила. Но именно своим послушанием он ее слегка и разочаровывал: она так его от всего оберегала, что эта его жизнь в привычной безопасности ей самой стала казаться пресной и вялой. Она не задавалась вопросом, достаточно ли он умен, — ее беспокоило, не слишком ли он глуп. Тони говорил, что Пол — человек определенно глубокий, но он вполне мог говорить так лишь для того, чтобы в своей витиеватой манере изобразить таковым себя самого. Миссис Бивер не считала нужным посвящать сына в суть разговора с мистером Видалом; Пол же, не имея ни малейшего представления о ее делах и не желая совать в них нос, вопросов не задавал, и она, все еще несколько взволнованная, не стала ничего ему выговаривать. Упустив, однако, эту возможность, она успокоила себя тем, что ее время придет. Пол приступил к поеданию булочки — гребля пробудила в нем аппетит, — и миссис Бивер налила ему чаю. Передавая ему чашку, она с вызовом бросила:

— Скажи на милость, когда ты, наконец, соберешься вручить ей подарок?

Он медленно жевал, глядя на мать.

— Когда, как вы думаете, будет лучше?

— До обеда — определенно. Кто знает, что потом может случиться.

— Вы полагаете, что-то должно случиться? — безмятежно спросил он.

Его мать ответила не сразу.

— Не случится ничего, если ты так и будешь ждать у моря погоды.

Он явно не вполне уяснил, что она хотела этим сказать, поэтому после паузы она продолжила:

— Ты, похоже, никак не возьмешь в толк, что я уже сделала для тебя все, что могла, теперь все зависит только от тебя.

— Ну что вы, маменька, я понимаю, — ответил он без тени раздражения. Потом еще раз откусил от булочки и добавил: — Мисс Армиджер говорит мне ровно то же самое.

— Мисс Армиджер? — удивленно воззрилась на него миссис Бивер, чувствуя в этом возможность уколоть его, наверстав упущенное. — Она-то какое имеет к этому отношение?

— Я много говорил с ней об этом.

— Думаю, ты хотел сказать, что это она много с тобой говорила. Это вполне в ее духе.

— Это в духе моей дорогой маменьки — вот в чьем это духе, — ответил Пол. — Она вполне разделяет ваши взгляды. Я имею в виду, она согласна с вами в том, что это прекрасная возможность для меня и я должен сделать все, что в моих силах.

— А ты сам этого не понимаешь? Тебе нужно, чтобы две женщины открыли тебе глаза? — спросила миссис Бивер.

Пол с серьезным видом непредвзято обдумал ее вопрос, помешивая чай.

— Нет, я бы так не сказал. Но мисс Армиджер так складно все объясняет.

— Да уж, в этом деле

она иногда и правда мастерица. И все же я бы предпочла, чтобы ты сам сообразил, как себя подать, чтобы Джин приняла твое предложение, чем следовал советам другой женщины, какой бы прекрасной советчицей она ни была.

Молодой человек вновь задумался, и его матери пришло в голову, как приходило уже не раз, что его невозмутимость, возможно, скорее достоинство, чем недостаток.

— Я сам и сообразил, — ответил он наконец. — Просто я с ней поговорю, и мне становится понятно, что именно я чувствую.

Миссис Бивер удивилась.

— Ты, конечно, хочешь сказать, что это с Джин тебе становится понятно.

— Да нет же! С мисс Армиджер!

Хозяйка Истмида, потеряв терпение, рассмеялась.

— Как я счастлива слышать, что ты хоть что-то чувствуешь. Мне казалось, это нечасто с тобой случается.

— Я чувствую, что Джин весьма очаровательна.

Она снова рассмеялась — уже над тем, как он это сказал.

— В таких выражениях ты планируешь сообщить ей об этом?

— Думаю, она верно поймет меня, как бы я ни выразился, — ответил Пол. — Она всегда была исключительно добра ко мне; она мой близкий друг, и ей прекрасно известно, чего я хочу.

— Тогда ей известно больше, чем мне, дорогой мой! Ты говорил мне то же самое полгода тому назад, — ты тогда нравился ей так сильно, что она попросила тебя оставить ее в покое.

— Она попросила дать ей полгода, чтобы все хорошо обдумать и потом дать мне окончательный ответ; и я стал нравиться ей еще больше, потому что уступил ее просьбе, — возразил Пол. — Те полгода, что я прождал, только улучшили наши отношения.

— Что ж, значит, теперь они должны были достичь совершенства. В таком случае ты получишь от нее окончательный ответ сегодня же.

— Когда преподнесу ей украшение?

— Когда преподнесешь ей украшение. С ним все в порядке, я надеюсь?

Пол задумался над ответом и взял еще одну булочку.

— Думаю, да.

— Только «думаешь»? Оно стоит таких денег! Что ты с ним сделал?

Молодой человек снова замялся.

— Я отдал его мисс Армиджер. Она боялась, что я его потеряю.

— А ты не побоялся, что его потеряет она?! — вскричала его мать.

— Нисколько. Она придет сюда и вернет его мне. Слишком уж она хочет, чтобы у меня все получилось.

Миссис Бивер помолчала.

— А как сильно ты хочешь, чтобы у нее получилось?

На лице Пола отразилось недоумение.

— Получилось что?

— Выставить тебя дураком. — Миссис Бивер взяла себя в руки. — Ты влюблен в Розу Армиджер, Пол?

Вопрос заставил его крепко задуматься.

— Ни в коей мере. Я не говорю с ней ни о чем и ни о ком, кроме Джин.

— А с Джин ты не говоришь ни о чем и ни о ком, кроме Розы?

Пол с видимым усилием стал вспоминать.

— Да я вообще с ней почти не разговариваю. Мы такие давние друзья, что нам уже почти нечего друг другу сказать.

— А сказать тебе, мой дорогой, необходимо вот что: ты слишком многое принимаешь за должное!

— Именно это мне и втолковывает мисс Армиджер. Налейте мне, пожалуйста, еще чаю.

Миссис Бивер забрала у него чашку, но посмотрела на него строго и испытующе. Пол задумчиво разглядывал угощения на столе, не поднимая на нее глаз.

— Если я и принимаю слишком многое за должное, — добавил он, — то не забывайте, что вы сами приучили меня так думать.

Миссис Бивер нашлась с ответом не сразу, но возразила с торжествующим видом: