Другой дом
Шрифт:
Джин вздрогнула, точно он ударил ее.
— Она здесь?
— А вы не знали? — изумился Тони.
— Она вернулась сюда? — задохнулась Джин.
— Вы думали, она сбежала?
Джин застыла, как ястреб, завидевший добычу.
— Где она?
Тони суровым жестом остановил ее; под его долгим властным взглядом ее решимость начала постепенно остывать.
— Ее больше нет. Пусть уходит.
Она немного помолчала.
— А остальные: как же они смогут?..
— Нет никаких
Утихшая было ярость Джин вспыхнула с новой силой.
— Поэтому вы умрете за нее?
— Я не умру. Но я буду помнить об этом. — Она, не отрываясь, смотрела на него. — Я все должен вам рассказать, — сказал он снова. — Я знал, я всегда об этом знал. И я сам позвал ее сюда.
— Вы были добры к ней — как и ко всем вокруг.
— Нет; я вышел за рамки обычной доброты. Не стоило мне этого делать. — Мрачное выражение на миг исчезло с его лица. — Я все помню.
С болью в глазах она вчуже наблюдала за ним.
— То есть вам это нравилось?
— Нравилось — покуда я чувствовал себя в безопасности. Потом я начал бояться.
— Бояться чего?
— Всего. Не знаю, чего. Но в каждом из нас скрыта целая бездна. Во мне так точно! — простонал он, будто ожидая услышать эхо со дна этой бездны. — Это еще не все. И это тянется издавна.
— Не рассказывайте мне, — попросила Джин. Ей явно и без того было над чем подумать. — Что будет с ней?
— Бог знает. Отправится на все четыре стороны.
— И мистер Видал с ней?
— И мистер Видал с ней.
Джин представила эту печальную картину.
— Он все еще ее любит?
— Да, — ответил Тони Брим.
— Но что же он будет делать?
— Постарается оказаться по другую сторону земного шара. Только подумайте, как она будет мучиться.
Джин, казалось, пытается представить себе муки Розы.
— Из-за этого?
Он имел в виду несколько другое.
— Из-за того, что благодаря ей мы теперь свободны.
Джин горячо запротестовала.
— Она должна ликовать — ведь эта свобода обернулась для нас мучением!
Тони замешкался; потом его взгляд выхватил из заоконных сумерек очертания фигуры Пола Бивера: он стоял у выходящего на террасу высокого окна, настежь распахнутого в этот теплый вечер.
— Да, мучением, — мрачно согласился он.
Джин не видела Пола, лишь слышала ответ Тони. Он тронул ее до слез; она снова принялась сдавленно всхлипывать. Ничего не замечая вокруг себя, она, провожаемая взглядами двух мужчин, медленно пересекла комнату и покинула ее через ту же дверь, в которую прежде вошла.
XXXIII
— Вы меня ищете? — тут же спросил Тони.
Пол, часто моргая от яркого света лампы, повернул к нему опустошенную унылую физиономию.
— Я вас увидел через окно и подумал, что надо вам сказать…
— Что кое-кто хочет меня увидеть? — Тони явно не собирался уклоняться от встречи.
— Она не просила позвать вас, но я подумал, что вы могли бы…
— Я могу все что угодно, — сказал Тони. — А о ком вы говорите?
— Об одной из ваших служанок — о бедной миссис Горэм.
— О няне Эффи? Она тут?
— Она сейчас в саду, — пояснил Пол. — Я там бродил и случайно на нее наткнулся.
Тони был удивлен.
— И что же она здесь делает?
— Горько плачет — хоть и втихомолку.
— И в дом не заходит?
— Боится помешать.
Тони на мгновение задумался.
— Хотите сказать, это потому, что Джин и доктор…
— Взяли все хлопоты на себя. Она им уступила, но сидит там на скамейке…
— Рыдает? — спросил Тони. — Бедолага. Я с ней поговорю.
Он уже собирался покинуть комнату самым коротким путем — через распахнутое окно, однако Пол остановил его, тихо напомнив:
— Вам бы шляпу надеть.
Тони огляделся по сторонам — шляпы при нем не было.
— Зачем? Вечер теплый.
Пол подошел ближе и по-дружески удержал его, положив на плечо тяжелую ладонь.
— Вы обычно не выходите без нее — не надо показывать, до чего вы не в себе.
— А, я понял, о чем вы. Сейчас схожу за ней.
Тони направился к двери, ведущей в холл.
Однако Пол еще не закончил.
— Вам, безусловно, надо с ней поговорить — будет странно, если вы этого не сделаете. Но давайте, если вы не против, я попытаюсь встать на ваше место и немножко поразмышлять? К примеру, такой вопрос: о чем вы собираетесь с ней говорить?
Тони, казалось, не возражал против этой помощи, но на вопрос ответил с доходящей до наивности простотой.
— Боюсь, мне с ней не о чем говорить, кроме как об Эффи.
Пол явно был удивлен.
— Что она опасно больна? Это все, что Горэм известно.
Тони на минуту задумался.
— Ну да — что она опасно больна. Раз уж она готова это услышать.
— А вы сами ко всему готовы? Не боитесь? — Пол замялся.
— Боюсь чего?
— Что она начнет что-то подозревать или докучать вам просьбами — словом, переполошится.
Тони медленно покачал головой.
— Не думаю, — сказал он очень серьезно, — что мне следует опасаться бедняги Горэм.
Пол, похоже, понимал, что его предостережения частично пропали втуне.
— Но ее все побаиваются. Такой уж она человек, в своей преданности меры не знает.