Другой
Шрифт:
Маленький человек сделал еще несколько шагов и опять остановился. В тусклом свете костра — безобразное красное лицо. На туловище — белый, заляпанный кровью мешок. Из под белой мешковины торчали толстые босые ноги. Он стоял ко мне боком, оскалился, нелепо заломил руки. Из спины выпирал — огромный острый горб.
Еле успел отпрыгнуть, когда он кинулся ко мне. Правда, отпрыгнул неудачно, сзади оказался стул, и я через него перелетел, сильно ударился плечом.
Горбун завыл, подбежал ко мне и схватил за лицо; я закричал, отпихнул его, попробовал подняться; карлик навалился сзади и укусил за шею. С трудом сбросил с себя, отпрыгнул, схватил стул, поднял над собой, замахнулся.
— Убью!..
Он упал на спину, задергался, как эпилептик, и вдруг вой перерос в хохот. В палатке грохнуло, показалось, сейчас взлетит. Сначала из нее вывалился Игорь, упал возле горбуна, производя ужасные булькающие звуки; следом Сергей: прополз вокруг меня на четвереньках, ржет и не может остановится; по-пластунски, на локтях выкарабкалась Сашенька и она хохочет — подлая.
Из под белого балахона фантома выросли ноги. Спортивки закатаны, только до колен.
Я опускаю стул, сажусь на него. Закуриваю. Прихожу в себя, кажется улыбаюсь, может быть, даже смеюсь…
Смеялись долго, приступами. Начнут успокаиваться, но кто-то посмотрит на меня и по новой: — Ха-ха-ха…
Как у него получилось быть таким маленьким? Это он полу-присядя бегал?.. В целом — неплохо, убедительно.
— Антон, — говорю, — ну ладно они, но ты — серьезный человек… Как ты мог согласиться… как они тебя втравили?..
Капитан встал, я помог подняться: — Все, надо пойти помыться, — сказал он. — Час хожу, все лицо в помаде. Но ничего… За это Игорь возвращает мне мою душу… Он обещал…
— Ну вы даете… Простынь изорвали всю — не жалко?
— Она старая, — сказала Саша. — Глебушка, сильно испугался? Прости — это все они. Я была против.
— А вы видели: у меня был топор… Я ведь мог и…
— Так и ждал же ж час, пока ты его бросишь, — сказал Антон. — А чего тебя купаться понесло? Думали, уже там тебя обрадовать, но слишком темно, ты не оценил бы костюма.
Антон несколько раз повернулся вокруг своей оси: — Как тебе?
Я обратился ко всем:
— Подождите, так а в палатке, он был, когда я проверял?
— Я рукой двигала, будто он дышит… Не представляешь Глеб, как мы хохотали… Только ты выключил фонарь, я в подушку лицом… думала, лопну от смеха. Бедненький… Мы тебе спать не давали… Это все Игорь…
— Я так и понял. Я отыграюсь. Я вам такую страшилку расскажу…
Игорь достал гитару, она совсем расстроенная, но для таких песен — как раз то, что надо.
— Белый карлик, белый карлик — стоп сигнальные огни… если можешь догони….
– запел белорус.
— Эта песня, всегда будит во мне аппетит, — говорит Саша. Вытащила из палатки пакеты: — Так — я бутерброды… Глеб — ты открываешь шпроты… Открывалка на столе… Антон… А где Антон?
— Белый карлик, белый карлик — беззащитны шипы.
Что с тобой сделал снег и морозы, лед витрин голубых… — задушевно голосит Игорь.
Сергей взял топор, разрубил несколько поленьев, бросил в огонь. Подпевает белорусу:
— Карлики на снегу
Белые с нежной кожей
Ты им еще поможешь…
Думал, Антон переоденется, но остался в том же одеянии, только кроссовки обул. Бородач умылся, но обмотал лицо простыней, опять измазался в помаде.
— Снял бы уже, — говорю ему. — Горб хотя бы вытащи.
— С ним теплее.
— Смотри, привыкнешь.
Антон принес водку. Разлил по стаканчикам:
— Сергей, ты?..
— Я не буду.
— Окей. Будем! — Никого не дожидаясь капитан залпом опрокинул полный стакан, взял пальцами из банки шпротину, закусил. Не успел отдышаться, опять себе налил.
— Говорите тост.
— Куда-то спешишь? — спрашиваю.
— Перенервничал немного… Я за деревом прятался, а ты возле остановился… там, на тропинке. Смотрю, а у тебя топор. Думаю, увидит, рубанет еще со страха…
— Запросто кстати… Веселые вы ребята…
Антон выпил.
— Чего уставились? — спрашивает.
— Закуси.
— А, да…
Он взял всю банку. Проглотил пять рыбин, почти не пережевывая; глазки заблестели, захлопал в ладоши, крикнул: — Ээх! — Спрыгнул со стула, пошел танцевать вокруг костра. Что-то непонятное: то в присядку, то в припрыжку, но заразительно. Смотрю — и Сергей руками машет, будто мошек ловит, и Игорь кренделя ногами выделывает, но и на гитаре успевает бренчать:
— … не отпускай.
Мое сердце у тебя в руках.
Ты один меня согрел.
Карлик мой любимый — ка-эм-эл!
С песнями у него, это хорошо получается, только страшно за него. Как можно засорять мозг, такой… Он ведь их все наизусть знает.
И Саша не удержалась, тоже в пляс пустилась. Не видел еще как она танцует, встал рядом, попробовал ритм словить. На счет ритма — это я, конечно, погорячился, — у нас тут, кто во что горазд. Я назову этот стиль — пластическая анархия, или — атипичный чреслокрут, или…
Саша махнула мне, чтобы подошел ближе:
— У тебя хорошо получается! Ты бальными танцами не занимался?
— "Погребальными", — говорю.
— Возьми меня за талию… Вот так, да… только не медленно, а быстро…
— Нет, Сашенька, я так не могу…
— А как ты можешь?
Отошел лунной походкой, пытаясь эмитировать движения Майкла Джексона. Никогда раньше не пробовал, оказывается, отлично получается:
— Ну как? — спрашиваю.
— Честно?.. Ну, думаю, он сейчас и так не сможет.