Друиды
Шрифт:
— Ты забыл, — напомнил я ему, — это не просто холм, это священное сердце Галлии. Я не буду держать воинов в Роще.
— Будешь, если хочешь защитить ее.
— Нет.
Он пожал плечами.
— Дело твое. Пеняй на себя. Но на равнине должны быть усиленные посты.
Я улыбнулся. Приятно было одержать хоть и маленькую, но победу.
— Там больше воинов, чем тебе показалось, — спокойно сообщил я. — Не хочу дразнить римские патрули, не хочу прежде времени демонстрировать враждебность. Мои воины одеты пахарями, скотоводами и лесорубами. Ты
— Да, не стоило забывать, что по части ума и хитрости ты меня всегда обставишь, — сказал Рикс с усмешкой. Он вытянул длинные ноги и протяжно вздохнул. — Твои женщины заботливы, это хорошо... Приятно посидеть вот так, на мягком, после целого дня пути. — Он подмигнул Бриге. — Да еще таскать с собой это железо! — Он кивнул в сторону двери, где оставил свой большой меч.
— Ты все еще ходишь с мечом отца?
— Даже когда я вроде бы торговец, Айнвар, все свое должно быть при мне.
— Как бы он тебя не выдал. Не многие торговцы, знаешь ли, таскают с собой большие мечи с рукоятями, украшенными драгоценными камнями.
— Ты прав. Об осторожности я не забываю, но и о том, кто я такой, забывать не хочу!
Его замечание заставило меня вспомнить о давнем беспокойстве. В последнее время я все чаще замечал, что мои люди меняются. Издавна нас считали поющими людьми. Но в последние годы мои лиричные, щедрые, жизнерадостные, но вспыльчивые люди стали осторожнее в общении, начали с подозрением относиться к незнакомцам и вообще как-то притихли. С тех пор как римляне осмелились уничтожить виноградник в сердце Галлии, люди изменились. Провидица Керит говорила мне так:
— Мы выбрали место для посадки лоз потому, что здесь жил добрый дух, он обязательно помог бы лозам расти и плодоносить. Римляне прогнали его, да что там! Они распугали многих наших природных духов. А люди слышат землю, оскорбленную и поруганную, и невольно вбирают ее чувства в себя.
Наверное, расскажи я об этом Риксу, он бы только ухмыльнулся. Вот я и не стал рассказывать. Но за него радовался: он-то практически не изменился. Только вот на Бригу он посматривал как-то нехорошо.
— Что будешь делать, пока Цезарь разбирается с британцами? — спросил я.
— Да все то же. Поезжу, глядишь, еще кого-нибудь заманю в нашу компанию... Остались самые твердолобые, остальных-то я почти уговорил.
Я его понимал. Кельты никогда не могли похвастаться сплоченностью. Для королей, привыкших к полной независимости, сама идея объединения Галлии казалась абсурдной. И все же на многих действовала жизненная сила Верцингеторикса. Естественно, я сразу подумал: а она действует на Бригу?
— Когда ты возвращаешься в Герговию? — спросил я резче, чем хотел.
— Скоро. Я собирался побыть у тебя пару ночей, людям надо отдохнуть. И хорошо бы сменить лошадей. Если найдется замена.
— И все? Больше ничего?
— А что еще? — он удивленно посмотрел на меня.
— Да нет, это я так... Лошадей у нас немного, но для тебя найдем. Только, конечно, твоего вороного заменить некем.
— А его и не надо менять, — засмеялся Рикс. — Он-то как раз не устал. Да и не стал бы я его менять. Я же тебе говорил: я стараюсь не забывать, кто я такой.
Той ночью, когда он остался ночевать у меня, я несколько раз сближался с Бригой, причем так, что Рикс не мог нас не слышать.
Наконец, он уехал на юг, а я отправился к Сулис. Она выхаживала мужчину, у которого вдруг необъяснимо пожелтела кожа и напрочь пропал аппетит. Он лежал на животе, а целительница накладывала ему на спину слой влажного мха, а поверх расставляла горячие камни, выкладывая их в определенном порядке. Таким образом она хотела привести в норму потоки силы в его теле, чтобы прогнать болезнь. Таким же способом мы лечили землю на виноградниках. Я подождал, пока больной заснет, и отвел Сулис в сторонку.
— Сулис, моя жена бесплодна? — прямо спросил я.
— Брига? Да с чего ты взял? Это невозможно. Ты посмотри на нее! Волшебство жизни бьет в ней через край. Я брала ее плащ, покрывала спину коровы и обязательно рождался здоровый теленок.
— Тогда почему она никак не может зачать?
Сулис задумалась.
— Может, это от того, что она расходует слишком много магической силы?
— Сулис, помоги ей. Пусть направит свой дар на себя. Пусть у нее появятся дети.
Целительница посмотрела на меня долгим проницательным взглядом.
— Значит, как только явился этот великолепный арвернец, ты сразу захотел, чтобы твою жену разнесло от беременности, тогда она станет толстой и неуклюжей. Эх вы, мужчины!
Да, пожалуй, мужчин Сулис никогда не любила.
До нас доходили вести о победоносном продвижении Цезаря по землям бриттов. Население островов по большей части можно было считать отсталым. Они все еще, как в древности, сражались на колесницах; метод ведения боевых действий очень эффектный, но малоэффективный. Мы давно от него отказались. Тем не менее, они оставались кельтами, а значит, сражались доблестно, и пролили немало римской крови. Полностью завоевать острова Цезарю так и не удалось
К концу года Цезарь вернулся в северную Галлию, а затем отправился в Рим, как обычно, оставив укрепленные зимние лагеря на землях белгов. Сюда должны были прибыть заложники, обещанные побежденными бриттами. Я отметил, что Цезарю покорились только два британских племени.
Следующей весной Цезарь повел четыре легиона и почти тысячу всадников в земли треверов, к западу от Рейна. Говорили, что треверы установили неплохие отношения с некоторыми германскими племенами. Цезарь потребовал от них покорности. Могущественный вождь треверов Индуциомар отказался. Цезарь взял в заложники весь его клан, включая семью, в качестве гарантии, что вождь не станет поддерживать мятежных германцев. А затем опять пришло время бриттов. На острова отправился целый флот и мощная армия. Взятие заложников для обеспечения гарантий практиковалось издревле. Мы тоже так делали. Но держать в плену стольких людей никто до Цезаря не решался.