Дружба, скрепленная кровью(Сборник воспоминаний китайских товарищей — участников Великой Октябрьской социалистической революции и Гражданской войны в СССР.)
Шрифт:
Едва Вова закончил говорить, как впереди на горе застрочили пулеметы. Мальчик оказался прав: вершина горы уже была занята противником, и если бы мы пошли к Еловке, то угодили бы под прицельный огонь белых.
Когда противник дал очередь по отряду, наши ряды смешались. Было темно хоть глаз выколи. Мы не различали друг друга даже на расстоянии шага. В суматохе меня столкнули в овраг. Я перекувырнулся и скатился на дно оврага. К счастью, там было много старой опавшей листвы, и я отделался легким ушибом. Я встал и прислушался. Взвод вдоль оврага уходил на восток. Кружилась голова. Постояв минутку, я пришел в себя
Овраг крутой, отвесный, как стена, и мне из него не выбраться. Вспомнив, как Вова говорил, что овраг кончается левее, я ощупью поплелся вперед. Скользко было идти по мокрой листве. А тут еще пни да стволы деревьев, о которые я спотыкался почти на каждом шагу. Так прошел я с полкилометра, голова сильно кружилась, я обливался потом.
Наконец, я наткнулся на высокий пень и сел перевести дух. «Где же кончается этот проклятый овраг и куда он приведет? — думал я. — Вдруг угожу прямо к белым, в их логово! Хуже этого ничего не придумаешь! А взвод? Куда его приведет Вова?» Тяжелые мысли не оставляли меня.
Вдруг на душе сразу стало спокойнее. «У меня оружие и патроны. Собственно, бояться нечего, — решил я. — Во всяком случае, белым не сдамся. Умру, но прежде уложу их порядком! — Тут я инстинктивно приподнял винтовку и пощупал револьвер. У меня еще было свыше двухсот патронов и три ручные гранаты. — Хватит! А взвод тоже не подкачает. Никто из ребят до последнего дыхания не сложит оружия».
Пошел снег. Он падал большими хлопьями и, все усиливаясь, вскоре толстым слоем покрыл землю. Вокруг стояла такая тишина, что, казалось, слышно было падение снежинок. Я встал, отряхнулся и собрался идти. В этот момент вдруг впереди раздался шорох. Метрах в ста от меня мелькнуло что-то. Я присел и всмотрелся. Еще нельзя было различить, человек это или зверь. Я беспокойно раздумывал, как быть. Если это враг, я уложу его. Тут-то уж выбора быть не может. А если это зверь — ну там волк, медведь или рысь, — то дело сложнее: не убить его нельзя, а убьешь, выстрелом обнаружишь себя и привлечешь внимание противника. Сильно волнуясь, я заметил, что неведомое существо направляется в мою сторону. Это был человек. Я осторожно оттянул затвор и прицелился, ибо это вполне мог быть вражеский дозор, противник ведь занял район. Когда человек приблизился ко мне метров на тридцать, я собрался выстрелить, но вдруг услышал знакомый голос:
— Дядя Лю, дядя Лю!
Это был Вова. Радость переполнила мое сердце. Мне не верилось, что он пришел за мной. Может быть, померещилось? Ведь, черт возьми, мальчик повел взвод.
— Дядя Лю, дядя Лю, — снова послышался голос, и я убедился, что это действительно наш связной.
— Вова, это ты? — откликнулся я смело.
— Да, это я, дядя Лю. Быстрей идите сюда, дядя Лю!
Мне показалось, что с меня свалился тяжелый груз.
Усталость как рукой сняло. Я в один дух пробежал расстояние, отделявшее меня от Вовы, и крепко обнял его.
— Вова, сынок! Это ты! А где ребята? — заговорил я.
— Дядя Лю, тише. Противник близко. Идите за мной, — прошептал мальчик.
Мы двинулись вперед по глубокому снегу. Только когда отошли довольно далеко, Вова ласково обратился ко мне:
— Дядя Лю, я знал, что вы упали в овраг. Я сперва взвод вывел на лесную дорогу, а теперь за вами пришел. А то нас
— Нет. Спасибо, Вова. Ты настоящий храбрец!
— Пойдемте быстрее. Скоро овраг кончится, и мы выйдем на дорогу, — сказал связной.
Двигаясь ощупью, мы примерно через час вышли к концу оврага. К этому времени поднялся ветер и усилился снегопад. Выходя из оврага, Вова вдруг шмыгнул за дерево и жестом велел мне немедленно присесть. Мимо, слева, проскочила повозка, на которой, как мы заметили, сидели четверо и был установлен станковый пулемет. Вова сказал мне:
— Это свои. С красными околышами на фуражках. Один из них даже, кажется, китаец, очень похож.
Пройдя быстро километра три — четыре, мы на опушке лесочка догнали свой взвод. Товарищи очень обрадовались нам. Все, каждый по-своему, выражали свое восхищение Вовой.
— Вова, сынок, ты с честью выполнил свою задачу. Мы все благодарим тебя. Теперь тебе надо идти домой отдохнуть, — оказал я мальчику.
— Нет, я сейчас не могу идти домой, — ответил он и, посмотрев на небо, добавил: — Сейчас уже полночь и медлить нам больше нельзя. Отсюда до лесопилки еще тридцать пять километров. На рассвете вы будете там. Идемте, я покажу вам дорогу.
Когда Вова правел нас через большой участок густого леса, мы увидели впереди смутно выделявшуюся серую ленту проселочной дороги, уходящую влево, на северо-восток.
— Вот эта дорога ведет на лесопилку. До свиданья, дядя! — звонко проговорил Вова.
— Вова, ты не пойдешь с нами? — спросил кто-то из бойцов.
— Нет. Вы там увидите моего папу Шецкова Ивана Ивановича. Скажете, что мы с мамой перешли к старшей сестре. До свидания, дяди!
Вова помахал нам рукой и зашагал обратно к лесу. Мы, взвод китайцев, судьбой заброшенные в незнакомую страну, глотая слезы, стояли на месте и смотрели ему вслед до тех пор, пока он не скрылся в бескрайнем лесу.
Литературная запись Цзяо Е.
Коу Си-тин
Мои товарищи по оружию
Перевод Д. Поспелова
Я навсегда запомнил великий семнадцатый год.
В то время мне было 30 лет, работал я в дальневосточном городе Хабаровске, жил на небольшом постоялом дворе. Однажды вечером на постоялый двор прибежал встревоженный Ван. Не успел я и рта раскрыть, как он, с трудом переводя дух, выпалил:
— Дружище Коу, очень срочное и важное дело, надо поговорить с тобой.
Я хотел было спросить, что за дело, но он огляделся, молча взял меня за руку и вывел на улицу.
Выйдя из ворот постоялого двора, мы медленно пошли по улице. Щербатый Ван приглушенным голосом говорил, что сегодня после полудня он вез дрова из лесу и в пригороде наткнулся на толпу людей, окружавшую оратора. Он пробрался поближе к говорившему, но услышал только две — три фразы, так как все кончилось и люди стали расходиться. Ван спросил у одного крестьянина, о чем говорили. «Красная партия готовит восстание, — сказал тот. — Будем изгонять помещиков и капиталистов, свергать правительство, обманывающее и притесняющее народ, защищать бедных. Этот человек говорил сейчас, что мы должны подготовиться и приступить к делу».