Дружба, скрепленная кровью(Сборник воспоминаний китайских товарищей — участников Великой Октябрьской социалистической революции и Гражданской войны в СССР.)

Юн-нянь Лю

Наступил 1917 год. Однажды в феврале или марте на станции Калино появилась толпа демонстрантов. Некоторые были вооружены топорами, косами, вилами и дубинками, другие несли плакаты с надписями: «Долой самодержавие!», «Свободу и хлеба народу!», «Долой кулаков-мироедов!». Эта демонстрация снова возбудила у меня горячее стремление принять участие в революции. Однако в то время я еще не видел великой силы народа и подумал про себя, что царские войска одним ударом подавят и разгонят демонстрантов, вооруженных таким примитивным оружием. И я испытывал глубокое беспокойство за судьбу этих людей.

Вскоре наш подрядчик поехал в Лысьву в главную контору получать продукты и деньги. Но в конторе, кроме сторожа, никого не оказалось. Сторож сказал подрядчику, что чиновники главной конторы уже давно сбежали, что никаких денег и продовольствия

он не получит. Когда подрядчик возвратился и рассказал нам об этом, мы были потрясены и напуганы, и каждый из нас задумался над тем, что делать дальше. Поскольку продовольствия и денег нам не выдали, то, конечно, никто из нас на работу не вышел. Спустя несколько дней мы все разъехались. Я вместе с одним товарищем отправился в Екатеринбург разыскивать своего друга Цзяо Лань-тина, уроженца города Цзинани провинции Шаньдун. Мы познакомились с ним в поезде. Когда нас везли в Россию, товаро-пассажирский поезд, в котором мы ехали, останавливался на всех больших и малых станциях, где часто стоял по полдня. Однажды мы вышли из вагонов и разбрелись в разные стороны. Проходя мимо эшелона, я увидел у одного из вагонов толпу людей, которые внимательно слушали человека, стоявшего в середине толпы. Это и был Цзяо Лань-тин. Говорил он очень складно и умно, производил впечатление грамотного и культурного человека, и я постарался завязать с ним разговор. Потом мы часто встречались с ним, много беседовали и в конце концов стали хорошими друзьями. В Екатеринбурге он сошел с поезда, и мы расстались.

Когда я разыскал Цзяо Лань-тина, он сказал мне, что я нигде не смогу найти для себя подходящей работы, так как все заводы и фабрики остановлены, а магазины закрыты. Я спросил Цзяо Лань-тина, чем он занимается. Он ответил, что торгует папиросами и этим кое-как зарабатывает себе на хлеб. Когда же я спросил Цзяо Лань-тина, почему он не включается в революционное движение, мой друг ответил, что плохо понимает русский язык и это очень мешает ему. Но в будущем он обязательно примет участие в революции. Затем Цзяо Лань-тин стал рассказывать мне о строительстве нового социалистического общества. Я чувствовал в его словах глубокий смысл и очень беспокоился, что восставший народ плохо вооружен, что революция не сможет победить. Не найдя никакой другой работы, я вместе с Цзяо Лань-тином занялся торговлей папиросами.

К весне 1918 года в Екатеринбурге начала ощущаться острая нехватка табака и дальнейшая торговля папиросами стала почти невозможной. Поэтому я отправился в Петроград за табаком. На пути в Петроград я увидел, что повсюду царит невообразимый хаос, почти все заводы и фабрики были остановлены, магазины — закрыты.

Одним из самых серьезных вопросов был острый недостаток в хлебе и других продуктах питания. В Петрограде многие люди одевались очень красиво, но у всех были желтые, изможденные лица, ибо по карточкам выдавали всего лишь по сто граммов хлеба в день на человека. По городу носились тревожные слухи о грабеже продовольствия. Многие люди на ночь прятали свой хлебный паек под подушку, чтобы кто-нибудь тайком не съел его.

Мне хорошо запомнился такой случай. Я пил чай в одном из петроградских трактиров. В трактир вошел довольно прилично одетый старик. Он спросил у трактирщика что-либо поесть. Трактирщик ответил: «У нас нет ничего, кроме чая и селедки». Услыхав это, старик ударил ножом по столу и разразился страшными ругательствами. Однако что было толку сердиться? Ведь тогда во всем Петрограде почти невозможно было достать что-либо из продуктов, кроме чая и селедки.

На главных улицах Петрограда больше половины магазинов было закрыто. Оживление царило только в тех торговых рядах, где скупали старые, поношенные вещи. Каждый старался продать ненужное и набрать денег на покупку продуктов или на выезд из голодного города. Однако сделать это было очень трудно.

Вскоре я получил письмо от Цзяо Лань-тина. Он просил быстрее возвращаться в Екатеринбург, откуда мы с ним поедем в Алапаевск, где Жэнь Фу-чэнь [12] организовал китайский отряд Красной Армии. Цзяо Лань-тин писал также, что табак покупать не надо, а если я его уже купил, то захватить с собой и потом отвезти в отряд. Я быстро собрал свой товар и приготовился ехать обратно, но потерял целую неделю на то, чтобы приобрести железнодорожный билет.

В Перми совершенно неожиданно для меня все мои товары были конфискованы,

и я остался с 40 рублями в старых ассигнациях, на которые можно было лишь один раз поесть. Оказавшись в таком безвыходном положении, я пошел к переводчику по фамилии Ли Сю-фын и попросил его помочь мне устроиться на работу.

12

Жэнь Фу-чэнь — впоследствии командир китайского полка, погиб в конце 1918 года в боях под станцией Выя. — Прим. ред.

Ли Сю-фын в то время руководил группой китайских рабочих, занятых на ремонте железнодорожного пути недалеко от Перми. Он был порядочным человеком, очень хорошо относился к рабочим и ненавидел белогвардейцев за убийство своего названного брата Ло Фын-туна. С помощью Ли Сю-фына и другого китайца по фамилии Ван Юй-сю я поступил на конный завод ухаживать за лошадьми. Этот конный завод поставлял боевых коней для Красной Армии, поэтому рабочие завода были на положении бойцов. На заводе я работал до конца 1918 года, руководил бригадой из 18 китайских рабочих.

Тогда контрреволюционная белая армия Колчака, белогвардейские части Хорвата, Семенова и других с помощью так называемых союзников — Японии, Англии, США — и китайских милитаристов начали продвигаться на запад вдоль Сибирской железнодорожной магистрали. В авангарде у них был поднявший мятеж чехословацкий корпус [13] . Вскоре передовые части белой армии приблизились к Перми. Конный завод получил приказ эвакуироваться в Вятку (ныне Киров). Я подумал: «Неужели всю жизнь быть конюхом, какой в этом смысл? Лучше последовать совету Цзяо Лань-тина, отправиться в Алапаевск и вступить в регулярную часть Жэнь Фу-чэня». Я оставил конный завод и временно поселился в бараке, где жил Ли Сю-фын.

13

В 1917 году на территории России было не менее 200 тысяч чешских и словацких военнопленных, но лишь четвертая часть из них (примерно 40–50 тысяч) вступила в корпус. — Прим. ред.

Захватив Пермь, части белой армии пытались продолжать наступление на запад. Они рвались к Вятке, намереваясь соединиться с интервентами и белогвардейцами, действовавшими на Севере. Вятка являлась восточными воротами Москвы, и ее падение создало бы крайне напряженное и опасное положение на Восточном фронте. Поэтому товарищ Ленин подписал декрет о всеобщей и немедленной мобилизации всего народа, в том числе служащих учреждений, студентов и преподавателей, на борьбу с Колчаком. Бойцы Красной Армии воспрянули духом, и началось всеобщее контрнаступление. Контратакующие части Красной Армии, действуя из района Вятки, завязали с врагом ожесточенные бои, которые вначале шли с переменным успехом. Но белогвардейцы не выдержали могучего натиска частей Красной Армии и начали беспорядочно отступать на восток, к Уральскому хребту.

Я узнал, что отряд Жэнь Фу-чэня по-прежнему находится в Алапаевске, охраняет рудник. И я направился в Алапаевск. В Алапаевске я встретился с Цзяо Лань-тином и вместе с ним вступил в отряд Жэнь Фу-чэня, состоявший из 800 бойцов, в основном шахтеров-китайцев.

В то время в районе Алапаевска бродили вооруженные банды — остатки разбитых контрреволюционных частей. Бандиты, рассчитывая на отсутствие у нас, рабочих, боевого опыта, постоянно пытались прорваться на рудник на автомашинах, захватить ценное имущество и разрушить оборудование. Однажды на рассвете небольшой белогвардейский отряд незаметно подошел к городку и пытался неожиданно напасть на рудник. Налетчики не предполагали, что мы имеем вокруг рудника плотное кольцо охранения, а в наиболее важных пунктах вырыли окопы и выставили дозоры. У нас были установлены сигналы: один выстрел — появление небольшой группы противника, два — кавалерия противника, три — приближение крупных сил. Поэтому как только белобандиты появились в полосе охранения, мы сразу же обнаружили их и своевременно приготовились к отражению нападения. Когда отряд белогвардейцев приблизился к руднику, мы, применив тактику охвата с флангов, одним ударом полностью уничтожили бело-бандитов. За эту победу командование наградило наш отряд и присвоило ему наименование «Красный отряд китайских героев».