Дружба, скрепленная кровью(Сборник воспоминаний китайских товарищей — участников Великой Октябрьской социалистической революции и Гражданской войны в СССР.)
Шрифт:
Это был двухэтажный дом, фасадом выходивший на улицу, а другой стороной — во двор. В комнатах первого этажа было темно, и казалось, что там никого нет. Наверху в окнах горел свет. Вход в здание находился под навесом, образуемым длинной открытой верандой, на которую вела лестница. На веранду выходили окна и двери второго этажа. Оставив человек пять внизу, в засаде, Ли Фу-цин и остальные бойцы стали подниматься по лестнице. Добравшись до второго этажа, они направили в окна винтовки и закричали: «Руки вверх!».
В комнатах оказалось несколько младших офицеров, которые при свете лампы торопливо собирали документы, и по всему было видно, что они собираются бежать. Внезапное
Но из комнаты, выходившей на улицу, по-прежнему доносились винтовочные выстрелы. Чэнь Чжи-жун и еще двое бойцов пересекли длинный коридор и, завернув за угол, оказались у цели. С шумом распахнув пинком дверь, они остановились на пороге. В комнате было совсем темно, и только на фоне окна промелькнули и сразу исчезли три черные тени. Из темного угла раздался выстрел, за ним — другой. Чэнь Чжи-жуну показалось, будто кто-то укусил его за ногу, и он понял, что ранен. Прислонившись к стене, он вскинул маузер и очередью прочертил всю комнату вдоль и поперек. Послышались крики, стоны, а еще через мгновение все смолкло.
Один из партизан посветил карманным фонариком, отобранным, по-видимому, у офицеров еще в первой комнате. На полу валялся белогвардеец, по виду солдат. Он умирал. Другой, тоже солдат, лежа на полу, поднял руки над головой, показывая, что сдается, третьего не было.
Направив луч фонарика под кровать, бойцы обнаружили там третьего белогвардейца с золотыми погонами на плечах. Лицо его выражало страх и отчаяние. Партизаны вытащили его из-под кровати и поставили на ноги. Он застыл на месте — ни дать ни взять деревянный идол. Его одежда и осанка говорили, что эта важная особа, а двое остальных, по всей вероятности, его телохранители. Однако у Ли Фу-цина и его товарищей не было времени интересоваться подробностями. Обезоружив пленных, бойцы поместили их в одну комнату, Ли Фу-цин выделил двух человек для их охраны, а с остальными партизанами возвратился к командиру взвода и доложил о выполнении задания. По приказу командира взвода пленных под конвоем доставили к командиру полка.
Вскоре городок был полностью очищен от белогвардейцев. Но части противника, проходившие накануне по шоссе, услышав о том, что отрезаны от своих тылов, начали поспешный отход. У Эр-ху отдал приказ выйти им наперерез. Противник, не имея представления о численности партизанского отряда, вынужден был отступить в юго-восточном направлении.
Как выяснилось позже, приказом штаба партизанского отряда китайскому подразделению предписывалось еще накануне начать отступление. Однако временный переводчик не разобрался в тексте приказа, в результате чего и произошли описанные события. В тот день, когда китайские партизаны заняли городок, штабу, который еще не успел отойти до намеченного пункта, стало известно, что противник вдруг начал отступление. Первое время никто не мог понять в чем дело, но потом поступило сообщение, что кто-то наседает на противника с тыла. И тогда партизанский отряд перешел в контрнаступление. Под ударами с фронта и с тыла противник, охваченный паникой, бросился бежать. В штабе партизанского отряда еще не знали, какое из подразделений совершило этот славный подвиг. Все выяснилось только на рассвете следующего дня, когда китайские партизаны, освободившие городок, встретились со своим штабом и другими подразделениями отряда.
Во время этого боя было убито и ранено свыше восьмисот белобандитов, захвачено более двадцати пулеметов. Офицер с золотыми погонами, взятый в плен в большом доме, оказался командующим вражескими частями.
Так
Впоследствии командование партизанского отряда направило в китайское подразделение своего представителя, который объявил всем благодарность, и каждому китайскому бойцу было вручено по полотенцу.
Так недоразумение привело к неожиданному успеху.
В начале 1918 года товарищ Ли Фу-цин удостоился высочайшей чести для пролетарского бойца — в составе отряда из двухсот человек, семьдесят из которых были китайцы, он был переведен в Петроград и назначен в личную охрану Ленина. Ли Фу-цину выпало счастье ежедневно видеть величайшего человека в мире, вождя пролетарской революции.
В то время Ли Фу-цин был командиром отделения охраны, состоявшего из четырех бойцов. Их пост находился у подъезда, где помещался кабинет Владимира Ильича. И каждый раз, входя в здание или выходя из него, Ленин проходил мимо часовых. Иногда он останавливался побеседовать с ними. Безграмотный юноша Ли Фу-цин, которому едва минуло двадцать лет, плохо понимавший по-русски, не совсем разбирался в том, что происходило вокруг него. Будучи так близко к Ленину, он не представлял себе всего величия этого человека. И Ленин для него был только очень сердечным, мягким и добрым начальником.
Однажды зимой выдался особенно холодный день. Деревья стояли сплошь покрытые снегом. Четыре бравых бойца охраны, несмотря на сильный мороз, неизменно находились на своем посту — у ступенек подъезда, ведущего в кабинет Ленина. Воротники грубых солдатских шинелей совсем заиндевели: на холодном ветру пар от дыхания бойцов застывал, превращаясь в иней. Вдруг показался Ленин. В черном пальто с серым каракулевым воротником и в черной меховой шапке, он бодрой энергичной походкой направлялся к себе.
— Смирно! — звонким голосом скомандовал Ли Фу-цин.
— Не надо, не надо! — заулыбался Ленин, кивнув бойцам. — Такой мороз, а вы — на самом ветру. Ну-ка, мигом в коридор! Там в стене — дымоход и вообще потеплее!
Бойцы ни за что не соглашались покинуть свой пост и только после повторного приказания Ленина вошли в коридор.
В другой раз Ленин разговаривал с Ли Фу-цином и его товарищами, когда вышел из своего кабинета на прогулку.
— Ну как, привыкаете? Как кормят, как живете? — расспрашивал бойцов Ленин.
— Живем хорошо и кормят неплохо, — ответил Ли Фу-цин.
— Разве можно сравнить с тем, как мы жили раньше! — добавил другой боец по имени Ван Цай.
— Да! — согласился с ним Ленин. — По сравнению с прошлым жизнь стала чуть-чуть получше, но этого еще недостаточно. Вот прогоним всех белогвардейцев и интервентов, построим цветущее государство, тогда и заживем как следует.
Поговорили еще кое о чем, вдруг Ленин говорит:
— А вы ведь неплохо разговариваете по-русски. Только вам еще много надо учиться — и дело совсем пойдет на лад!
Потом Ленин поинтересовался, как по-китайски «здравствуй», «кушать», «пить чай»… Повторяя вслед за бойцами «ни хао», «чи фань», «хэ ча», он вынул из кармана блокнот и карандаш, и торопливо записал китайские слова.
С той поры всякий раз, встречаясь с китайскими бойцами, Ленин приветствовал их по-китайски: «Ни хао, ни хао!».
Наступила весна. Всем бойцам охраны выдали по паре сапог. Но Ли Фу-цину и Ван Цаю они оказались непомерно велики. Бойцы обратились к кладовщику с просьбой обменять сапоги, но тот ответил: