Друзья до смерти

Нойхаус Heлe

— Откуда это у вас? — спросила она.

Боденштайн объяснил.

Женщина посмотрела внимательнее и нервно сглотнула.

— Вот ведь свинья, — пробормотала она и вернула фотографии Пии.

— Вы узнаете мужчину? — осведомилась Пия.

— Нет.

Анита Перкусик развернулась, прошла в гостиную и села на кожаный диван. Боденштайн и Пия последовали за ней.

— Фрау Перкусик, — начал Боденштайн проникновенно. — У вашей дочери большие проблемы. Если вы узнали мужчину на фотографии, вы должны сказать нам, кто он.

— Я его не узнала.

Женщина

сложила руки в замок на коленях и смотрела перед собой. Пия заметила в комнате фотографии в серебристой рамке. На одной была Свения, смеющаяся прямо в объектив. Девочка с тех пор сильно изменилась. Потом взгляд упал на свадебное фото.

— Когда вы поженились? — поинтересовалась она.

— Три года назад. А что?

— У вас довольно молодой муж.

— И что? Мне тридцать восемь, это тоже еще не старость, — резко ответила фрау Перкусик.

— Какие отношения у Свении с приемным отцом? Как его зовут?

— Иво. Думаю, они хорошо понимают друг друга.

Боденштайн и Пия переглянулись. Анита Перкусик знала гораздо больше, чем хотела сообщить. Но почему она ничего не рассказывала? Кого она хотела защитить? Что могла утаить?

Суббота, 24 июня 2006 года

— Мать Свении узнала мужчину на фотографии, — сказал Боденштайн, когда они вышли на улицу и пересекали парковку. — Почему она не говорит, кто это?

— Может, это отчим девочки? — предположила Пия.

— Мне тоже это пришло в голову, — согласился Боденштайн. — Не хотелось бы обсуждать мать Свении, но в сравнении с симпатичной семнадцатилетней дочерью она просто старая курица. А у этого молодого парня юная девица весь день перед глазами.

Он вставил ключ зажигания.

— Поедем сразу в аэропорт или подождем до утра?

Пия не рвалась домой. Она так и не вызвала электриков, чтобы проверили проводку, и знала, что после волнующей встречи с Зандером не сомкнет глаз. А поэтому ответила:

— Мне все равно.

Через четверть часа они проехали развязку «Франкфуртский крест» и свернули к аэропорту, который сиял всеми огнями, чтобы небо здесь, от Рейна до Майна, никогда не было темным. Пии нравился вид ночного аэропорта. Он действовал так же успокаивающе, как освещенные бензоколонки на трассе темной зимней ночью. Она взглянула на часы — без четверти час. Что делает Зандер? На прощание они молча дошли до машины и расстались сухо и по-деловому.

Боденштайн ловко выруливал на своем «БМВ» в поисках места на парковке перед залом прибытия «А». Они вошли в зал, но в поисках информационного окошка им пришлось пройти громадное здание аэропорта до зала «С».

— Что имел в виду Остерман, когда говорил о попавшейся рыбке? — на ходу поинтересовался Боденштайн.

Хотя Пия и ждала этого вопроса, но ответ не подготовила.

— Ничего, — ответила она уклончиво. — Плоская шуточка.

— Я вам не верю, — сказал Боденштайн. — Нужно быть тупым и слепым, чтобы не заметить, что между вами и Зандером что-то происходит.

Пия почувствовала, что заливается краской.

— Ничего подобного. Ничего не происходит, — защищалась она, намереваясь при первой же возможности свернуть Остерману шею.

— Итак, у Кирххофа больше нет шансов, — заметил Боденштайн, пока они проходили мимо опустевших ворот.

Пия редко упоминала в разговоре с шефом личные дела, скорее вообще никогда, разве что-нибудь незначительное, и теперь даже остановилась.

— Вчера я неожиданно застала моего бывшего мужа в момент соития с государственной прокуроршей на столе в гостиной. С этого момента я убеждена, что ему не требуется второй шанс.

Она с удовлетворением пронаблюдала, как ее шеф на пару минут потерял дар речи. Хоть Боденштайн был любопытен и не пропускал ни одной сплетни, но такой откровенности он явно не ожидал. Тем не менее, к удивлению Пии, вскоре он ухмыльнулся.

— Теперь я понимаю, — произнес он.

— Что вы понимаете? — с подозрением осведомилась Пия.

— Почему вы не отвечаете на звонки Кирххофа, — ответил Боденштайн. — Он ведь настойчиво названивает?

— Да, настойчиво, — Пия тоже ухмыльнулась. — Со вчерашней ночи примерно раз пятьдесят.

Понадобился добрый час и примерно двадцать телефонных звонков, чтобы разыскать Иво Перкусика в огромном здании аэропорта. Наконец он появился в информационном окошке зала прилета «С». Иво работал в фирме, обеспечивающей безопасность здания аэропорта. Пия вздрогнула, увидев его. Он прошел спецподготовку в 1985 году, имел короткую военную стрижку и резкие черты лица. В черной униформе сотрудника службы безопасности Иво Перкусик выглядел как человек, с которым лучше не связываться.

— Ваша приемная дочь пропала, — сказал Боденштайн. — Когда вы видели Свению в последний раз?

Сообщение, кажется, встревожило Перкусика.

— Как это пропала? — переспросил он.

— Она написала подружке, что на время «исчезнет».

Боденштайн задавал Перкусику те же вопросы, что и матери девочки, но, в отличие от той, Перкусик заметил изменения в поведении Свении. В последнее время она стала агрессивнее, часто запиралась в своей комнате и плакала. О причинах своего горя она с ним говорить не хотела. Нет, никаких проблем у них со Свенией не было, девочка его уважала и хорошо к нему относилась, как, впрочем, и он к ней.

— Свения беременна. Вы знали?

Он явно колебался. Впервые на его абсолютно неподвижном лице промелькнуло выражение досады. Потом он кивнул.

— Мать Свении этого не знала, — сказал Боденштайн. — Почему вы не рассказали своей жене?

Иво Перкусик пожал плечами.

— Может, потому, что это вы переспали с ее дочерью?

— Нет, — возразил Перкусик. — Этого я не делал.

— Господин Перкусик, — проникновенно произнес Боденштайн. — Свения исчезла после того, как, возможно, стала свидетельницей убийства. К тому же ее друг был зверски убит в последний понедельник. Вы ведь понимаете, что это неприятные обстоятельства?