Друзья и соседи
Шрифт:
Подошёл Сорокин — высокий юноша с пухлыми губами. Из-под сдвинутой на затылок кепки выбивалась светлая прядь волос.
— Юрка, — негромко сказал Игорь, — к тебе приехал товарищ на машине из города. Привёз письмо от мамы и вот, судя по запаху, весьма вдохновляющие харчи,
— Спасибо… — Сорокин наклонился к костру и начал читать письмо.
Игорь увидел: по мере того как Сорокин читал, менялось выражение его лица. Сперва растаяла улыбка, потом на лбу появилась тяжёлая складка, потом смущение сменилось сначала обиженным
— Ой, мама-мама! — сказал он, укоризненно покачав головой, после чего, секунду подумав, опустил письмо в огонь костра. — Моя мама — неисправимый человек, — с виноватой улыбкой пояснил он, — она наивно полагает, что я ещё ребёнок. А вот насчёт харчей мы сейчас разберёмся. Налетай, ребята!
Известие о соблазнительной посылке мгновенно разнеслось далеко окрест, и тут же сбежалась шумная компания будущих артистов. В куртках, ватниках, в сатиновых штанах, в сапогах, перемазанные землёй, они с аппетитом уплетали стряпню Анны Евгеньевны.
А Сорокин торопливо писал ответное письмо. Игорь вырвал страничку из блокнота и тоже принялся что-то писать.
— Давай, Юрка, — сказал Игорь и взял у Сорокина листок. Он положил его в измятый конверт и туда же сунул свою записку.
— Банкет окончен. Продолжим наши игры, как говорил Остап Бендер.
Когда все разошлись по своим участкам, Игорь зашагал куда-то в темноту, светя себе под ноги карманным фонарём. Пройдя сотню шагов, он поравнялся с брезентовой туристской палаткой. Подняв полог, вошёл.
Там сидел унылого вида парень в лыжной куртке и брезгливо перетирал тарелки.
— Сорокин, — сказал Игорь, — бросай свою нервную работу. Береги интеллект. Тебе здорово повезло. Пришла машина из города и возвращается обратно. Собирай своё хозяйство и езжай.
Сорокин-второй сделал вид, что он обижен.
— Значит, отчисляешь?
— Ты давно жалуешься, что тебе здесь трудно. Так что поезжай домой, грейся, сушись, читай Станиславского «Моя жизнь а искусстве».
— Ну что ж, пожалуйста, — сказал Сорокин-второй. — Где машина?
— Я тебя провожу…
Машина стояла там, где Игорь её оставил. Когда они с Сорокиным подошли, выяснилось, что машина пуста.
— Садись, — сказал Игорь, — а я найду водителя. Наверно, погреться ушёл.
Так оно и было. У ближнего костра Лёшу угощали печёной картошкой.
— Сорокин в машине, — шепнул Игорь Лёше. — Счастливого пути!..
— Привет всем! — сказал Лёша. Он испытывал большую неловкость, увозя из компании таких славных ребят сына Игнатия Васильевича, уважаемого на заводе человека. — Сейчас поедем, — сказал он, садясь в машину, и, обернувшись, увидел, что пассажир спит. «Наверно, и ему тоже неловко, — подумал Лёша. — Притворяется, что спит, а сам небось переживает».
Но Сорокин не притворялся, он спал, и спал крепко. Его не разбудили ни тряска, ни ухабы.
В город они приехали ночью. Остановив машину у подъезда, Лёша увидел Анну Евгеньевну и вышел.
Анна Евгеньевна была испугана:
— Что случилось?… Почему вы вернулись?
— Не отпускают вашего сына, — сказал Лёша улыбаясь и, увидев лёгкое смятение на лице Анны Евгеньевны, торопливо добавил: — Я смеюсь. В машине он. Спит. Получайте своего Юрку.
Открыв дверцу, Анна Евгеньевна просунула голову в машину и тут же испуганно подалась наружу,
— Кто это?…
— Сын ваш, — ответил Лёша.
— Кого вы привезли?
Лёша влез в машину и растормошил пассажира.
— Эй, товарищ!.. Вы кто такой?
Парень открыл глаза и, слабо соображая, ответил:
— Я?… Я Сорокин…
— Какой вы Сорокин? — возмутилась Анна Евгеньевна.
— Эдуард Сорокин. А в чём дело?… Где мы находимся?
— В городе мы находимся, — сухо сказал Лёша, — попрошу выйти.
Эдуард Сорокин выбрался из машины и, испуганно глядя на Лёшу и незнакомую женщину, пятясь, пошёл по тротуару и потом вдруг побежал.
Когда он исчез за углом, Анна Евгеньевна спросила жалобным голосом:
— Лёша, в чём дело?…
— Мне сказали, что он Сорокин.
— По-моему, вы пьяны.
— Посадили в машину человека, сказали, что Сорокин. — Он полез в карман. — Вот письмо сунули…
Анна Евгеньевна дрожащими руками раскрыла конверт и узнала Юркин почерк.
«Дорогая мамочка, — писал Юрка, — спасибо за вкусную посылку. Чувствую я себя отлично. Закаляюсь. Вернусь вместе со всеми, когда кончим дело. Привет папе. Если тебя спросят, что такое полезное ископаемое, знай — это картошка, испечённая на костре и пахнущая дымком. Целую. Твой Юрка».
Анна Евгеньевна молча передала Юркино письмо Лёше и достала из конверта вторую записку.
« Уважаемая мама Юрия Сорокина! Горячий привет вам от его товарищей. Как бригадир благодарю, что Вы воспитали такого хорошего парня, который не боится трудностей и отлично работает. Коллективное спасибо за посылочку! Незабываемые пирожки! Это первое. Теперь второе. Извините, что воспользовались машиной, но мы давно ждали удобного случая, чтобы отгрузить в город выдающегося дармоеда нашего времени Эдуарда Сорокина. Желаем Вам всего хорошего. Игорь
Цветков, бригадир».
Прочитав записку Игоря, Анна Евгеньевна также, не сказав ни слова, протянула её Лёше.
Лёша читал, восхищённо покачивая головой:
— Вот черти, а!.. Ну, сильны!.. Анна Евгеньевна, надо понимать, всё в порядке!
— Да… Вообще, конечно…
Улыбнувшись, она взглянула на Лёшу и сказала:
— Спасибо что вы туда съездили. Теперь вы знаете, какой Сорокин — Сорокин и какой Сорокин — не Сорокин!..