Друзья контролера
Шрифт:
Но самое главное – я подключился к Стрелку. Он сидел в пустой квартире на верхнем этаже двенадцатиэтажного дома, в паре километров от магазина, и мы у него были как на ладони, я смотрел на нас его глазами через прицел, видел, как трепыхалось на ветру ухо Машиного медведя, себя самого, рядом с трупом любимой, от меня исходили синие разряды, уходящие в воздух, и остальных членов нашей группы, с ужасом смотрящей на меня. И всё это за доли секунды. Я заставил снайпера отложить неизвестную прежде мне, весьма огромную винтовку на сошках, и скинуться вниз головой из окна. Я уже просканировал его, и знал в чём был мой прокол. И виноват во всём был только сам.
Вышел из проекции, сделал шаг к Маше, и вырубился.
Глава пятая
– Вроде в себя пришёл! – услышал я голос Марии Дмитриевны.
Открыл глаза, лежу в нашей с Машей комнате. Подскочил, на меня смотрят три пары глаз – Петра, Даши и её мамы.
– Где она!
– Лучше тебе лечь! – сказал контролёр. Помолчал немного, не зная с чего начать. У женщин глаза на мокром месте, жалость в них и сострадание.
– В подвал мы их пока положили, сейчас похороним, тоже хочу попрощаться, скоро же надо в парк! – произнёс тихим голосом Пётр
– Прости за Пашку твоего, не уберёг! – сказал я Даше, вставая с кровати.
– Да, жаль его, но не мой он! – железным тоном как отрезала девушка. – После того, что он сделал ночью, не мой! – и её глаза блеснули сталью. Вот где характер!
Я поднялся, и шатаясь, направился в подвал, тошнило, кружилась голова, но я боролся с липкой слабостью как мог, каждый шаг отдавался болью по телу.
Их положили рядом, тут же на полу сидели ребята, тётя Света, так и не снявшая броне костюм, пулемёт при ней, сидит, лицо суровое, по щекам слезинки следы режут. Мишка наоборот, весь в слезах, держит руку друга в своей руке. Увидели меня, встали, сказали крепись, потрепали по плечам, и удалились.
Я присел рядом с телом любимой, её укрыли покрывалом, снял его с головы. Лежала с закрытыми глазами, как спала. Накатили слёзы, сдерживал их, как мог, но безрезультатно. Сидел, в голове пустота, как во сне, гладил её волосы. Почувствовал на себе взгляд пленного грушника, посмотрел на него – тот отвёл глаза. От него чувствовалась досада, что погибла совсем молодая красивая девчонка, а вот на Павла ему было наплевать, даже рад этому обстоятельству, как никак, мы его враги.
– Соболезную утрате, Лёх! – буркнул из своего угла глухим голосом.
– Да неужели? Вроде как твои исполнили! – ответил ему, кивнув на тела. И как не было странно, к нему лично я зла не испытывал.
– Да не, братуха, не мои -произнёс, сплюнув на пол, и посмотрев на меня Разудалов. – Бэрримор далеко не из нашей конторы.
– Какой Бэрримор?
– Стрелок, который их положил, позывной его такой. Ты лихой парень, раз смог его завалить.
– Откуда такие сведения? – я вплотную подошёл к пленному.
– Вон, в другом углу лежит! – тот показал на какую -то кучу в дальнем тёмном углу.
Подошёл ближе, и точно, лежит тот стрелок, рядом его винтовка. Вернулся к Маше, и долго сидел рядом….
Вышел на улицу и подошёл к Петру.
– Я засёк твой импульс, подключился к нему, странно, человек не может такого сделать… – сказал контролёр. – И подключился к нему, видел то, что и ты. Когда ты вырубился мы поехали к вам, помогли, чем надо… Я того стрелка тоже взял с собой. Показал его пленному, тот узнал, хоть и говорил обратное. Разъяснил Разудалову, что от нас тайны не спрятать, показал ему пару фокусов, может зря, конечно, да уже какая уже разница…
– Ты понял, в чём я прокололся? – спросил его хриплым голосом, во рту засуха.
– Не ты, а мы. Да, теперь знаю, что в «Бериллах» стоят не активированные маячки на случай ранения, Мишке когда пуля прилетела, его костюм дал сигнал, и этот спец Бэрримор вас вычислил. Думал свои, а когда увидел, что броне костюмы носят другие, да ещё и разыскиваемые ими лица, принял решение на ликвидацию. Кто бы мог подумать, – почесал репу Пётр.
– Ну, по крайней, мере, знаем, кто они. Я успел «срисовать» краем, что это специальная, новая у них организация, у них везде зелёный свет, лучшее оборудование, люди, и что наш дорогой Иваныч не самый последний человек там, этот киллер обучался с ним вместе, по специальной программе, которую спёрли в нашем мире, двойные агенты, мля, Бонды херовы…. И тут уже корни пустили, у них люди и в полиции местной есть. И ещё у них есть связь, передающая сообщения на ту сторону, каждый Выброс.
– То – то и оно! – согласился контролёр. – Ладно. Лёх, приношу свои соболезнования, Машу и я успел как дочку полюбить, мля… Знаю, не к месту будет сказано, и не в обиду, просто, как знать, может и не свидимся уже. Поэтому скажу – присмотрись к Даше, я её сразу просканировал. Нравишься ты ей, в огонь пойдёт за тобой…Таких баб не найдёшь уже, да и напоминает она мне мою дочку, точь в точь она, и не верится даже, поэтому присмотри за ней, Алёша, очень прошу.
Я кивнул, мол, хорошо.
– Сейчас похороним их! – сказал Пётр. – Эй, Серёг, зови братву.
Бывший сантехник кивнул, и через несколько секунд появился с теми пятерыми мужиками, которых видели при потрошении магазина. Они подошли, отводя от меня глаза.
– Лёх, эти ребята нормальные, мы приняли решение их оставить у нас, но окончательное слово за тобой!
– Пусть остаются!
– сказал я, борясь с головокружением. – Соседние с нами дачи пустуют, расширим территорию.
– Спасибо, Лёх! – произнёс рыжий с «маузером». – Мы семьи позже тогда перевезём.
Я ещё раз кивнул, пошёл на кухню, достал бутылку водки, и приложился на половину к ней. Сел на стул, чуть не завалившись на бок, пол под ногами гулял, словно палуба судна в шторм, в голове гудело. Сидел, и тупо смотрел на бутылку на столе, провёл рукой по лицу – кровь, она шла из носа, но мне абсолютно было наплевать на это.
– Лёх, пошли! – дверь отворилась, и в помещение заглянула тётя Света. Уже успела переодеться в обычное платье, глаза виноватые, эх, ты то тут причём.
– Иду! – пошатываясь, вышел на улицу, прихватив бутылку. В дальнем углу, где буквально вчера мы с Машей лежали и пили пиво, собрались все, уже были вырыты две могилы.
Похороны я помню смутно, что – то говорили, я пытался что – то сказать, вот уже кидаю первую горсть, слёзы предательски находят дорогу по щекам… Троекратный салют, Пётр подходит, и говорит: