Друзья мои мальчишки
Шрифт:
— Понял! — радостно крикнул Илюша и побежал к деду.
Дед Илья стоял возле брёвен. Он сердито глядел на лужу, в которой лежали кирпичи.
— Хозяева безрукие, — сказал он. — Разбросали добро!
— Ничего не безрукие, — ответил Илюша. — Просто нечего из-за них кланяться, руки марать. Им цена грош совсем ломаный.
Дед Илья так удивился, что без всякой просьбы сам сел на бревно.
— Вот как? — спросил он и пронзительным взглядом уставился на Илюшу. — Ты это точно знаешь?
— Точно. Мне Семёнов Николай сам сказал.
— Ах, сам?.. — Дед Илья сердито подёргал
Семёнов Николай стоял перед афишей кино и грыз семечки.
— А, вот он, мой милый-дорогой, — обрадовался дед Илья. — Сейчас мы его поучим уму-разуму. — Дед достал из кармана горстку жёлтых монет, выбрал самые маленькие, копейки. — Пойди-ко, внук, пока этот «сам» сюда не глядит, разложи копейки на дороге.
— Как — разложи? — не понял Илюша.
— А очень просто: выкладывай их одну за одной по асфальту.
Илюша удивился. Однако он быстро справился с порученным делом. Монетки легли на асфальт.
— А теперь сядь со мной рядом. — И дед Илья раскатисто крикнул на всю площадь: — Семёнов!
Семёнов Николай перестал лущить семечки и не торопясь направился к деду Илье. Вдруг на ходу он будто споткнулся — монета! Наклонился, сунул в карман, ступил три шага — стоп! Ещё одна! И какой безрукий их тут растерял? Мигом нагнулся, поднял. Ступил два шага — третья монета! Ведь вот удача привалила! В кармане уже весело позвякивало, а Семёнов Николай всё кланялся, подбирая копейки. И, кланяясь, приближался к деду Илье. А когда подошёл, увидел, что дед Илья раскачивается от хохота.
— Ой! — стонал дед Илья. — Вот где я тебя раскусил. Ой, старательный! Одиннадцать раз поклонился, не поленился! Спинушку гнул и руки замарать не побоялся!..
— Не пропадать же добру! — буркнул Семёнов Николай.
— Вот оно как? — Дед Илья вдруг перестал смеяться. Узловатые его пальцы забарабанили по колену. Зрачки буравили ученика. — Вон как! Значит, как себе в карман, так и сто раз поклонишься — не пропадать добру? А кирпичи валяются — пусть пропадают? Добро не твоё, а народное, тебе не жалко?
На потемневшем от гнева лице дедовы глаза остро светились, как льдинки. Илюша оробел.
— Говоришь, грош цена? Да это тебе, Семёнов Колька, грош ломаный цена!..
Илюша взглянул на Семёнова Николая. Скулы его покрылись пятнами. Глаза бегали, а руки то прятались за спину, то беспомощно повисали вдоль боков.
— Зря я на тебя, дурака, силы тратил. Всё одно из тебя гражданин не вырастет, нет! — гремел дед Илья. — А вырастет из тебя собственник, хапуга, кулак толстопузый! Я таких хорошо знаю, навидался! Такие в гражданскую войну хлеб от голодного народа прятали… Мои-то ученики знают: народное добро береги, тогда своё само сбережётся!..
Илюша, слушая, страдал: он ведь тоже перепрыгнул через народное добро, которое береги… Он незаметно засунул руку под свою блестящую пряжку, пощупал живот: вдруг из
— А ты мне не ученик! — грохотал дед Илья.
— Ваш я! — крикнул в ответ Семёнов Николай. Выгреб из кармана монеты, ссыпал их на бревно рядом с дедом Ильёй. Шагнул, вынул из лужи четыре кирпича и понёс их.
Лишь один, надтреснутый, остался лежать в воде.
Илюша поглядел вслед Семёнову Николаю и молча встал.
Последний кирпич лежал далеко, в самой серёдке лужи. Илюша влез в воду. Кирпич был скользкий и тяжёлый. Крепко прижав к себе, Илюша отнёс его на место. По дороге ему встретился Рыжик. Он по-доброму подмигнул, посторонился, освобождая путь человеку, который несёт тяжесть.
Вернувшись, Илюша сказал деду:
— Отнёс.
— Ты настоящий работник и хозяин, — ответил дед Илья. — Дай почищу тебя, а то как бы нам от бабы Тани не влетело.
Глава 10. Мастер — золотые руки
Праздник начался ровно в двенадцать. Заиграл оркестр. Приезжие гости, знатные строители из области и дед Илья — все с орденами и медалями — уселись в первом ряду, который помогал ставить Илюша. Близко, в десяти шагах перед ними, чуть поднимался из земли старый каменный фундамент, расчищенный, выровненный, подготовленный под кладку новых стен. С четырёх сторон стопками лежали готовые для работы кирпичи. Но с одной стороны…
Илюша сразу приметил: так, да не так! И сразу ему вспомнилась ночь, когда дед в горнице раскладывал его, Илюшины, деревянные кирпичики и приговаривал: «Чтобы сподручнее было, чтоб зря не тормошиться».
— А ты когда пойдёшь? — спросил Илюша.
— Не торопись, торопыга, в своё время пойду, — сказал дед.
На трибуне уже играл оркестр. Он играл очень громко, никто рядом выстоять бы не смог. Но Илюша всё же залез наверх, постоял немного, чтобы посмотреть поближе, как дедушка Матвеюшка играет на своей трубе. Дедушка Матвеюшка надул щёки и стал гудеть. Илюше показалось, что к нему в ухо забрался шмель, и он удрал в первый ряд и сел на колено к деду Илье.
Товарищ Орлова поднялась на трибуну. Оркестр смолкнул, и она поздравила всех староузских граждан с началом строительства Нового города и с праздником мастеров. Вслед за тем все дедушкины знакомые каменщики со своими подручными надели брезентовые рукавицы и стали каждый вдоль своей стороны фундамента, а место, которое приметил Илюша, осталось пустым.
Илюша взволновался:
— Да ты что ж не идёшь? — крикнул он деду в ухо. — Они тебя перегонят!
— Погодим чуток, — спокойно ответил дед.
Надежда Ивановна взглянула на секундомер — такие часы, где стрелки отсчитывают каждую секунду, подняла руку.
— Внимание! — и звонко скомандовала: — Начали!
И каменщики стали класть кирпичи. Илюша глядел, стараясь не сморгнуть, чего-нибудь не пропустить. Лопатки быстро расстилали раствор, кирпичи ложились ровнёхонько, легко, будто в них и весу не было, такие они стали послушные в умелых руках. И стены росли прямо на глазах у зрителей — вверх, вверх. Может быть, и много прошло времени, да только никто его не заметил. Так весело шло дело.