Друзья по несчастью
Шрифт:
— Весь личный состав курсанты?! — возмутился кто-то из присутствующих, — что они навоюют? Необходимо оставить не менее чем сорок процентов личного состава, прошедших крещение боем!
— Вы совершенно правы, полковник, — вмешался начальник Генерального штаба, — в военной истории есть прецеденты, формирования боевых частей только из курсантов. В первом же бою от личного состава остаются не более десяти процентов — это неприемлемо!
Полковник молча кивнул, сделал у себя какие-то пометки и, дождавшись сигнала, уселся на своё место.
— Начальник пятого отдела, генерал, вам слово.
— Противник провёл ряд успешных диверсий в глубине территории, контролируемой Альянсом, — без предисловий, начал доклад генерал, — потери вам известны. Удалось предотвратить две попытки нападения: на базу «подскока» в системе Линария и учебно-тренировочную базу космического базирования Академии космодесанта вооружённых сил Альянса — бывшая учебно-тренировочная база номер семнадцать. Совместно с аналитической службой штаба, для утверждения, подготовлен план мероприятий, способствовавших успешному отражению внезапной атаки. Следует отметить, что три, повторю, три аналогичные базы, утрачены безвозвратно. Потери личного состава и материальных средств, восполнить в ближайшее время не удастся. Предотвращена диверсия в системе Доранга. У меня всё…
Повисла гнетущая тишина.
— После совещания, вместе с начальником аналитической службы, останьтесь, есть вопросы, — хмуро произнёс начальник Генерального штаба.
Генерал Маминов уселся на своё место.
Совещание продолжалось пару часов, но Маминов не принимал участие в составлении стратегического плана. Свои замечания он подал заранее и часть из них учли. Его больше интересовали мысли о предстоящем разговоре с маршалом Виденеевым. Не часто с начальником Генерального штаба удаётся поговорить «с глазу на глаз», тем более, зная мнение начальника, винившего в неожиданном начале войны, когда Альянс проворонил начало боевых действий, именно разведку, которую возглавлял генерал. Таким образом, ничего хорошего от предстоящего разговора Маминов не ожидал.
***
«Как хорошо в госпитале!» — проснувшись на чистой постели, в очередной раз подумал я. Ноги, благодаря регенерационной капсуле, срослись. Чувствовал себя хорошо, хоть и прошло всего пара дней, с момента нападения на Академию. Как меня вытаскивали из под тушки противника, транспортировали на пришедший на помощь линкор, я не помнил. Умывшись и приведя себя в порядок, уселся ожидать, когда придут очередные вопрошатели. Вчера, например, приходил какой-то майор, всё расспрашивал, задавал вопросы, ответы на некоторые из них я не знал. От чего тот морщил лоб, натужно соображая. Со слов майора, узнал: нам удалось продержаться до прихода помощи и не допустить ликвидации базы Академии. Но одно известие было неутешительным. Среди стоявших в наряде курсантов нашего подразделения, выжили только трое: я, Горис и Сергей, которые заблокировались в помещении поста номер три, и подали сигнал тревоги в регулярные части, пришедшие к нам на помощь.
Сегодня вечером, как шепнул один из медиков, меня выпишут, и я с нетерпением ожидал этого момента.
— Что, герой, проснулся! — в палату, прихрамывая, вошёл Мамедов. Его лицо бледное, вместо руки культя, но взгляд бодрый и полон энергии.
Я вскочил со своего места и кинулся к лейтенанту, которого думал, уже и нет в живых. Во время боя некогда смотреть, следить за всеми, но то, что лейтенант упал, сражённый выстрелом, я точно помнил. На глазах почему-то навернулись слёзы.
— Стой, успокойся — свалишь! Давай присядем. Меня только выпустили из палаты, и решил зайти к тебе, — улыбаясь, сказал лейтенант.
Мы присели, но я до сих пор не мог поверить, что мы выжили в той мясорубке, в какую попали.
— К тебе из пятого отдела приходили? — чуть погодя, обменявшись дежурными фразами, вдруг сменил тему разговора Мамедов.
— Приходили. Спрашивали, задавали вопросы, всё что знал, я ответил.
— Правильно. Тут скрывать нечего. Сейчас, как мне шепнул мой знакомый, идёт служебная проверка действий личного состава во время атаки на базу. Генерал Джавангара, как, наверно, слышал — погиб. Но всё-таки станции повезло — выстояли. Теперь жди заслуженную награду!
— Господин, лейтенант. А как же вы? — посмотрел на Мамедова, взглядом указывая на отсутствующую руку.
— Руку заменят на бионический протез, сейчас его изготавливают. Так что, возможно, и я вернусь в строй…
— Курсант Кенгирский! — в палату вошёл военврач, и я непроизвольно вскочил с места, — собирайтесь, — он протянул инфоноситель, — шаттл отходит с пятой палубы. Вы совершенно здоровы, признаны годным к дальнейшему несению службы, можете возвращаться в подразделение, — буднично сообщил медик, и, вместе с лейтенантом, вышел из палаты, оставив меня одного.
Глава 6
Планета Нито
— Выпуск! Равняйсь, смирно! — стоя в строю, мысленно оглядывался назад. Прошло полгода с памятного нападения на Академию. Горечь потери знакомых постепенно улеглась, смирившись с неизбежностью. Меня, и ещё десятка два курсантов и офицеров, наградили. Перед строем вручили пурпурную звезду Альянса третьей степени, но без помпезности и шика. Трагедию никто не захотел выставлять напоказ.
Вести с «фронтов» не радовали, программу обучения сократили до предела, оставив только основы военных дисциплин, что меня несколько огорчало. Благодаря моим «благодетелям», которые привели в эту Галактику, я обладал знаниями в расширенном варианте. Когда данный факт вскрылся, меня, невзирая на молчаливое сопротивление, перевели сразу на выпускной курс. И сейчас я в строю выпускников, которым буквально завтра утром предстоит направиться в действующую часть.
— Выпуск! Поздравляю вас с окончанием учебного заведения и присвоением звания лейтенант!
В ответ раздалось восклицательное междометие, употребляемое в качестве торжествующего восклицания.
— Выпуск! Вольно! Разойдись!…
— Везёт тебе, Павел, — подошёл Горис, — не прошло и года, как лейтенанта получил, в часть направляешься, а нам, ещё минимум полгода, тут сидеть.
— Зря радуешься, — ответил, подошедший Сергей, — он на войну идёт, а сам знаешь, что сейчас там творится.
Друзья, с которыми за последнее время сблизился, стояли молча. Их можно понять. В свои неполные двадцать лет они, считай, и жизни не видели. Юношеский максимализм, геройство. Хотя, надо отдать должное, если бы они не сориентировались, не заблокировались в помещении поста, не включили аппаратуру глушения, постановки помех частот скафандров противника, не подали сигнал бедствия, то и всем остальным тяжко пришлось. Не дождались бы помощи и все погибли. И сейчас они стоят рядом, Горис смотрит с нескрываемой завистью, глядя на погоны, на которых красуются лейтенантские знаки, а Сергей с сочувствием, понимая, что, возможно, больше не увидимся.