Дрянной декан
Шрифт:
– Сорок, – зажатый между нами Верстовский ответил без негатива. Похоже, остыл после недавней вспышки. Милостиво решил поделиться кусочком своих отношений с отцом, в которых все "совсем непросто".
– То есть...
– Да, я родился, когда родители были совсем молодыми, даже чуть младше нас сейчас. Первая юношеская любовь, все такое.
– А отчего твоя мама... – я по голосу почувствовала, что Гарденина сама смутилась от своей напористости. – Извини, если лезу, куда не просят...
– Рак, – коротко ответил Ромка. – Мне было
– Блин, это просто жесть, – Юля глубоко вздохнула и поежилась. – Соболезную тебе.
Я не смогла произнести ни слова. Из темного угла квартиры на меня посмотрело нечто необъяснимое, бесформенное. Со свисающей с потолка паутины дохнуло затхлым немым ужасом, отголоском давнего горя.
"По глади черных вод, где звезды задремали..." – медленно прошелестел мне на ухо бесплотный голос. Я мотнула головой и зажмурилась, наощупь нашла Ромкину ладонь и ободряюще сжала ее. Тот ответил на рукопожатие. Страх немного отпустил.
– Я плохо помню, как это было, когда она... умирала, – сглотнул Рома.
Зато декан, наверное, помнил все отлично... Помнил каждое мгновение тех страшных, растянувшихся на годы, месяцев. От рака редко умирают совсем стремительно. Чаще всего болезнь подтачивает организм постепенно, убивая не только физически, но и эмоционально. Медленно добивая человека и его близких мучительным ощущением верно приближающегося конца. То давая проблески надежды, то вновь окуная во мрак ужаса и беспросветности.
– Детали стерлись... Осталось лишь ощущение, что жизнь – расчетливая хитрая сука. Еще недавно ты жил с любящими родителями в большом красивом доме, а потом БАЦ – и у тебя только отец... – парень отпил из бокала. – ...контролирующий каждое твое действие.
– Он волнуется за тебя, – неожиданно сказала я. – Ты его самый близкий человек.
– Знаю, Марго, – Ромка нежно потрепал меня по макушке. – От этого не сильно легче.
Мы немного помолчали. Я придвинулась к парню ближе, робко положила голову ему на плечо. Он запустил руку мне в волосы.
– А у вас очень большой дом? Мне Ритка сказала, он потрясающий. Похож на историческую усадьбу! – Гарденина, выждав приличествующую ситуации паузу, вернулась к допросу, а я поперхнулась напитком.
Ну и вопросики у нашей скромной Юлечки! Еще бы спросила, какой у декана оклад и размер мужского достоинства...
От мыслей о мужском достоинстве декана меня мороз продрал по коже. По телу побежали мурашки, оставляющие после себя наэлектризованные волоски. Я поймала себя на желании залезть к Ромке на колени, спрятаться в его объятиях от распирающего чувства неловкости. Но мы еще не настолько помирились.
– А это она и есть! – Рома незаметно подмигнул мне. – Смотри, что покажу...
Он достал из кармана телефон и некоторое время искал на нем нужное фото.
– Красивый? В нем жили еще наши предки-дворяне. Род Верстовских берет начало в семнадцатом веке!
Гарденина выглядела раздавленной новостями.
– Не дури девке
Верстовский посерьезнел.
– Так пробки же. Из области знаешь, сколько по трассе чесать? Это отцу по статусу не положено в электричках трястись, а мне не западло и на быдляцком транспорте проехаться... Это лучше, чем два часа подряд слушать его нравоучения. К тому же, я хочу стать более самостоятельным. Вот если бы он разрешил мне брать свой Харлей...
– Чего? – не поверила своим ушам я.
– У декана есть мотоцикл?! – Юля чуть не свалилась с дивана. Лишь плотность соприкосновения наших тел не позволила ей этого сделать.
– Мотоцикл-то есть, а вот толку с него – нет... – проворчал Рома. – Столько лет в гараже пылится без дела. Может, он уже и не на ходу.
– Но как так? – я тоже не могла уложить в голове внезапно открывшийся факт о декане. Пыталась представить себе Верстовского, гордо сидящего верхом на Харлее или стрелой мчащегося по направлению к литературному, и не могла. Шлем не надевался. Кожаная косуха сидела не по фигуре.... Что-то мешало воображению развернуться в полную силу.
– Вениамин Эдуардович... Харлей... – слабо простонала Юлька. Она-то, судя по всему, уже не только представила декана-мотоциклиста, но и поплыла от яркости картинки.
– Когда я был маленький, папа постоянно ездил на мотоцикле и меня тоже катал. Потом, когда мамы не стало, некоторое время гонял, как сумасшедший... Однажды перевернулся – чудом выжил, можно сказать. С тех пор все. Харлей одиноко стоит в гараже, напоминает о лихой молодости и былой жизни... Я столько раз просил отдать мотик мне, отец и слышать ничего не хочет.
Рома вздохнул и откинулся на спинку дивана, глядя в затянутый паутиной потолок. Тоже фантазировал, наверно. Только в роли мотоциклетного ковбоя представлял себя, а не отца.
14. Это конец
Любовь, как солнце после гроз, целит,
А похоть – ураган за ясным светом,
Любовь весной безудержно царит,
А похоти зима дохнет и летом…
Любовь скромна, а похоть все сожрет,
Любовь правдива, похоть нагло лжет.
("Венера и Адонис", У. Шекспир)
– Ваша семья полна неожиданностей, однако! – Гарденина встала с дивана. – В виду этого мне необходимо срочно выпить... Кому-нибудь обновить виски с колой?
– Не стоит, котик, – в тон ей откликнулся Верстовский. – У нас с Ритой немного другие планы. Возьмешь наши стаканы?
Он передал пустые фужеры Юле и притянул меня к себе, обняв уже обеими руками.
– О. Поняла, – подруга сделала неловкий пируэт вокруг своей оси и потопала по направлению к кухне, переступая через лежащих прямо на полу людей. – Значит, буду напиваться в полном одиночестве... Или кто-то захочет составить мне компанию, мальчики?!