DS: Откровение

Ордо Полина

Олег на зачёт не явился, пересдачу назначили другому преподавателю. Облегчение было недолгим.

Этот дамоклов меч всё ещё висел надо мной, предвещая неизбежную гибель.

Я стала плохо спать. Каждый раз мне снилась эта лаборантская, невыносимо узкая, с тёмными стенами. Физически ощущала всю ту боль, просыпалась совершенно разбитой: крича от ужаса и со слезами на глазах.

Ещё и мама подключилась к травле, подливая масла в огонь. Моё состояние она списала на депрессию по поводу развода. Даже не удосужилась спросить, что со мной не так.

Было

стыдно смотреть ей в глаза, отводила взгляд, вжимая голову в плечи. Она и так не с восторгом приняла наш разрыв с Игорем. Но тут я ничего не могла поделать. Он ушёл сам. Собрал вещи и ушёл, не сказав ни слова. Я ей так и не объяснила почему. Какой был в этом смысл? Если всё равно виноватой останусь я.

Она продолжала пилить меня изо дня в день, бубня и сетуя на свою нелёгкую долю. Ведь дочь выросла непутёвая и неблагодарная!

Зарплата маленькая, живу с ней. Мужа нет. Перспектив тоже. Мол, одна тебя воспитала, думала, на старости лет заживу. И тут я с чемоданом. Квартиру брали в ипотеку, мне просто её не потянуть – вот и переоформил Игорь всё на себя. Я не стала возражать.

Бесхарактерная размазня… До сих пор поздравляю его с праздниками. Он ни разу не ответил. Чуда не произошло.

Вот и сейчас мама завела шарманку. Я понуро сидела и страдала над чашкой с кофе, который уже должен был покрыться ледяной коркой, когда запахло грозой.

– Ну что ты сидишь. Хоть чем-нибудь занялась бы! Полы помыла, например. Матери помогла.

– У меня выходной, – сжав зубы, тихо процедила.

– А у меня нет выходных! – громко звякнула тарелка в раковине. Мама нервно включила кран. Тот пшикнул, плюнул и задрожал. – Опять сломался. Был бы Игорёша, починил бы. Такого хорошего мужчину не смогла удержать.

По моим щекам потекли слёзы. Внутри скручивался целый комок чувств и эмоций. Обида. Она так и не заметила, что со мной что-то страшное произошло. Может, не стоило так тщательно скрывать все эти следы…

Снова виновата. Это не Игорёша ушёл к моей подруге. Вовсе нет, это я не смогла его удержать! Последняя капля переполнила чашу терпения.

Голос разума твердил, что мама неплохой человек. Просто очень резкий, строгий. Мне же всегда с ней было тяжело. Особенно после того, как умер папа. Я была слишком мала, чтобы понять это. Счастливой и улыбающейся маму можно видеть уже долгие годы только на старых фотографиях, когда на мне ещё красовались белые банты.

Я ей благодарна, она воспитала меня, дала мне образование. Подняла на ноги. Но мне тоже было тяжело! Она не понимает, что я убежала замуж только из-за неё. Высказать ей всё в лицо у меня никогда не хватало сил.

Глотая слёзы и нервно грызя ногти, смотрела на чашку с остывшим кофе.

– Ты что, опять плачешь? Сколько можно? – сердитый возглас потонул в странном шуме. Мама и дальше возмущалась, но все звуки превратились в непонятный гул.

Ослепительная вспышка. Звуки, запахи, чувства – всё ушло на задний план. Я летела на свет, не ощущая своего тела.

* * *

Пронзительная боль прожгла сознание раскалённой спицей. Мотнув

головой, очнулась от забытья. Сквозь мутную пелену слёз проступало тёмно-красное пятно. Я подняла голову: мама стояла возле плиты, и на её лице чётко читались ужас и непонимание.

Белые осколки фарфора яркой россыпью лежали на столе и полу. Холодный кофе растёкся лужицей по столу и мерно капал мне на колени. Грудь тяжело вздымалась, в руке я сжимала остатки ручки, острые края впивались в кожу, и горячая кровь капала на стол. Я разжала ладонь, и окровавленный кусок чашки со звоном полетел вниз.

– Ненавижу… ненавижу… ненавижу… – губы почти беззвучно говорили одно и то же слово.

Хотелось кричать, ломать, рвать, бить. Это была квинтэссенция чистого гнева и ярости. Меня даже потряхивало. Внутри клокотало и кипело нечто.

Толкнув стол, размазывая слёзы окровавленной рукой, рванула в ванну. Сердце стучало как сумасшедшее. Я просто задыхалась, воздуха не хватало.

Ненавижу себя.

Эта мысль оказалась такой очевидной.

Сидя на краю ванны, промывала ладонь под тёплой струёй воды.

Как же я ненавижу себя…

В дверь постучались.

– Да.

– Ты в порядке? – голос мамы напоминал мне шелест сухой травы.

– Жива, – резко ответила, вывернув ручку крана до упора. Шум воды заглушил её ответ.

Жива. Словно заведённая, я твердила и твердила себе это короткое слово. Меня как прорвало. От солёных слёз опухли веки, глаза горели огнём. Всхлипывая, умылась, но легче не стало.

Скинув растянутую старую футболку на пол, вместе с шортами и нижним бельём, залезла под душ. Упругие струи горячей воды расслабляли и согревали моё разбитое тело. Я оперлась на холодную кафельную стену обеими руками и опустила голову. Вода стекала по волосам, смешиваясь со слезами.

Это всё реально? Всё, что произошло?

Пошевелила пальцами ног. Вода мерно плескалась.

Реально.

Буря внутри разыгралась не на шутку. Кусая губы, яростно моргала, прислушиваясь к себе.

Мне бы никто не поверил. Ведь в чём-то он был прав…

От этой мысли хотелось утопиться. Но одно лишь воспоминание об Олеге всколыхнуло нечто, отчего я бежала и задавливала в себе всеми силами.

Рука сама потянулась к низу живота. Всегда в такой момент во мне боролись стыд и страсть, обычно побеждал первый. Но не сегодня. Мне хотелось потушить тот предательский огонь, что медленно разливался по венам.

Пальцы сами тянулись к самому сокровенному. И как только они достигли цели, с моих губ сорвался стон. Как тогда. Мотнув головой, гнала прочь мерзкую мысль. Чёрт, почему так хорошо? Не так, как обычно… Мне не было так хорошо даже от умелых ласк мужа – от его попыток доставить мне удовольствие я испытывала скорее стыд…

Но сейчас… невероятно, от каждого прикосновения мой разум мутнел, прожигаемый миллионом раскалённых игл.

Заглушая стоны, я впилась в собственную руку, опершись лбом о кафель. Вода ласкала тело, ритмичной волной погружая меня в пучину распалённого желания.