Дуэль в Кабуле
Шрифт:
Белые штаны, темно-зеленый мундир с желтым воротником и такими же обшлагами, с белым нумером на красных погонах и перекрещенными на груди белыми ремнями, высокий кивер… Бесконечная «шагистика» на плацу под знойным солнцем летом и обжигающим морозным ветром зимой. Тупое прозябание в заброшенном на край света крошечном городишке.
И так двадцать пять лет!
С опозданием доходит до Орска весть о смерти императора Александра. Присяга императору Константину. И опять присяга императору Николаю… Бунт на Сенатской площади в далеком Петербурге. Картечь разгоняет восставших. Еще свирепее дисциплина, еще бессмысленнее муштра…
От природы замкнутый, Виткевич
Как сберечь себя? Свой разум, силу духа? Что делать?
Бежать! Бежать! Таков единственный способ уйти от безумия, от гибели в этом аду…
Решение после долгих мучительных раздумий принято — бежать.
Но куда? Как? Оренбургская линия отделяет империю от бескрайних степей Казахстана.
В степях этих кочуют казахи или киргизы — кайсахи. Народ этот распадается на три жуза: восточную часть степей, до границ Китая, занимает Старший жуз, далее располагается Средний жуз, и наконец, самым западным был Младший жуз.
Во главе каждого жуза стоит свой хан. В начале XVIII века казахи стали подвергаться опустошительным набегам калмыцкого государства Джунгарии. Ища защиты, три хана в 1717 году признали себя подданными русского царя.
Казахские степи стали как бы прикрытием на дальних подступах к империи и одновременно выдвинутым далеко по направлению к Средней Азии разведывательным аванпостом. По степям этим пролегали древние торговые пути из Руси в сказочную Индию, в Китай.
В 1803 году из Орска отправлен был в Бухару вооруженный караван под начальством поручика Гавердовского, но был он в дороге разграблен казахами и возвратился восвояси.
В 1813–1814 гг. переводчик Отдельного Сибирского корпуса Назаров ходил в Коканд.
Большая экспедиция была снаряжена в Хиву в 1819 г. под командованием Н. Муравьева. Ему удалось достичь ханской столицы Ургенча.
В 1821 году в Бухару была снаряжена экспедиция Негри и Мейендорфа.
Об этих путешествиях и странствиях Виткевич узнавал из книг и журналов. В его положении произошла перемена к лучшему; по указанию из Оренбурга солдату Ивану Виткевичу разрешено жить не в казарме, а на квартире. Ему присылаются книги, журналы и — что особенно его радует — учебники и словари языков персидского, турецкого. Этой благодетельной переменой он обязан товарищам по несчастью, как и он, осужденным в 1824 году: Томаш Зан и Адам Сузин, отбыв заключение в крепости, были отправлены в Оренбург на службу. Сузин поступил бухгалтером в Пограничную, комиссию, подчиненную Министерству иностранных дел и ведавшую политическими и торговыми сношениями со Средней Азией. Зан занялся изучением природы Оренбургского края и казахских степей. Через председателя Пограничной комиссии полковника Генса Зан и Сузин добились облегчения участи Яна…
Виткевич изучает языки, географию, историю казахских степей и лежащей за ними Средней Азии — обширного пространства между Яксартом и Оксусом.
Он с жадностью вбирает в себя эти знания, ибо думает лишь об одном — бежать…
А там?.. Что там? Ян себе еще не может представить… Свобода?
Вот перед ним книга Филиппа Ефремова. Этот сержант царской армии был взят в плен пугачевцами. Ночью он с двумя солдатами бежал, но был схвачен степняками, которые продали его в Бухару в рабство. Значит, не свобода, а рабство… Прослужив несколько времени в бухарских войсках, Ефремов пробрался через Яркенд, Индию, Англию на родину в Россию… А куда же вернуться Яну, если даже ему посчастливится, как Ефремову? Польши нет — свободной, независимой Польши… Значит, придется жить на чужбине. В Англии? Да, Англия охотно примет услуги поляка, врага России, да к тому же знатока Средней Азии и сопредельных с нею российских владений. Англии потребны смелые, энергичные люди, чтобы расширять и упрочивать свое влияние, свою власть на Востоке.
Ян внимательно читает и книги Джона Малькольма о Персии, и книги М. Эльфинстона об Афганистане, и отчеты о путешествии по Пенджабу, Кашмиру, Афганистану Муркрофта и Требека.
Эльфинстон, Малькольм, Муркрофт, Требек в книгах своих запечатлели интерес Лондона к странам, расположенным на север от Индии и в их числе к ханствам среднеазиатским. Силой и коварством, принуждением и обманом порабощает Англия народы.
Распространить свое могущество до Яксарта и Каспийского моря — вот чего домогается Британия… и служить ей в этом черном деле Ян Виткевич не может, не хочет!
И тут мысль его невольно обращается к другой стороне проблемы: а могут народы кочевые, полудикие, стоящие на столь низкой ступени, могут ли они упрочить и сохранить свою независимость? И он понимает, что это зависит не от одной Англии только. К Средней Азии протягивает руки и российский колосс!
Ян не только из книг узнает об устремлениях Петербурга на Восток.
Уже при нем закончилась неудачей вооруженная экспедиция полковника Циолковского в Бухару. Кстати, полковник — тоже поляк, но не ссыльный, а добровольно служащий двуглавому орлу…
В Орск вернулись некоторые участники неудачной экспедиции, и они рассказывают, что в Кызылкумах караван подвергся нападению кочевников, которые отнюдь не желали, чтобы русские проникали в их земли. После трехнедельных стычек Циолковский повернул назад, бросив в пустыне все товары, которые вез его караван.
Не добилась успеха к вооруженная экспедиция полковника Берга, посланная в Хиву требовать, чтобы хивинцы возместили убытки, причиненные разграблением каравана Циолковского, отпустили всех пленных и обязались не покупать у кочевников русских пленных.
Что не удалось один раз и даже два, три раза, то в результате настойчивости и упорства не может не увенчаться успехом. Ведь распростер же двуглавый орел свою власть уже и в степи казахские, и в Закавказье! А там протянет лапы и дальше на юг. к Индии…
Следовательно, кому в руки плод достанется: северному колоссу или владычице морей — так вопрос обстоит. А о вольности и независимости и думать трудно малым народам, находящимся между британским молотом и российской наковальней. Но в сем случае чего же им пожелать? Под российским подданством будет им легче или под английским владычеством?
И всякий раз, дойдя до этого пункта в своих размышлениях, Виткевич тяжело вздыхает. Ему не за что любить Россию, которая держит в плену и Польшу, и его самого, и его друзей и товарищей. Но и Англию он не может ни любить, ни уважать. Но что же тогда предстоит народам Средней Азии? Быть игрушкой и разменной монетой в соперничестве великих держав?
Так размышляет Ян Виткевич, далеко за полночь сидя в маленькой своей комнатке, при тусклом свете сальной свечи перелистывая русские и английские книги, журналы, брошюры… Он, борец за национальную свободу и независимость несчастной своей отчизны, мучительно ищет для себя пути честного, прямого, по велению совести, чтобы не стыдно было глядеть в глаза соотечественникам и людям, к которым забросила его злая судьба.