Дуэль в Кабуле
Шрифт:
— Старик сбежал… Так лучше… Он плохой человек, я его знаю…
Виткевич не стал задавать вопроса: почему же Абдул Керим до сих пор молчал? Очевидно, он боялся туркмена.
После девятидневного странствия по Кызылкумам караван без всяких происшествий вышел к Вабкенту, но не с севера, как обычно, а с запада, описав большую дугу по пустыне.
В Вабкенте, первом бухарском городе, караван остановился на отдых.
— Бухарский сборщик пошлин бек-бий приказал бухарским купцам отойти в сторону, так как с них пошлины взимают в самой Бухаре. Затем он окинул стоящих перед ним иноземных купцов жадным
В Вабкенте Виткевич с интересом осмотрел высокий минарет — передовой сторожевой пост Бухары.
До Бухары ехали кишлаками между глухими глиняными стенами домов и изгородей, между полями, изрезанными арыками. Ближе к Бухаре начались сады с богатыми домами, вперемежку с жалкими лачужками, — и так до самой городской стены.
Глинобитная, высотой примерно в десять аршин, укрепленная земляными башнями с зубцами наверху, стена окружала весь город. Рва перед стеной не было.
3
2 января 1836 года караван вошел в Бухару через Вабкентские ворота и очутился на улицах узких, кривых, наполненных дымом, запахом очагов, вонью нечистот.
Грязь, теснота, отравленный миазмами воздух поразили Виткевича. Караван с трудом пробился через городскую сутолоку и тесноту к каравансараю.
Виткевич увидел перед собою четырехугольное кирпичное строение с двором посредине. Три яруса расположились амфитеатром, уступами один уже другого. В нижнем находились конюшни и несколько комнат, во втором — кладовые, в третьем — жилые комнаты. Виткевич занял одну из них — в три шага шириной, в пять длиной, с небольшим очагом для котелка или чайника. В этом каравансарае размещались купцы, торговавшие русскими товарами — преимущественно бухарцы, а также армяне… Один из них оказался знакомцем Виткевича из Оренбурга. Он рассказал, что вставил в дверь своей комнаты окно о четырех стеклах. Весь город сходился смотреть на такое диво, щупать стекла. И кончилось тем, что их выбили, «и я, — горестно заключил армянин. — залепил окно бумагой…»
По соседству находился ветхий и неприглядный каравансарай. Заглянув в него, Виткевич ужаснулся. По шести-восьми человек ютилось в одной каморке, а всего там было до тысячи татар, выходцев из России, — портные и сапожники. Занимались они своим ремеслом прямо на улице. Одному из портных Виткевич отдал свою офицерскую форму разутюжить и привести в порядок…
Первую прогулку он решил совершить по городу в восточном наряде и направился от каравансарая к ближнему базару. Пришлось идти по улице до того тесной, что при встрече с двухколесной арбой Виткевич принужден был перелезть через колеса и ось, которая задевала за обе противоположные стены…
Базар был крыт круглыми кирпичными сводами: свод побольше — в центре, остальные вокруг него. Глиняный пол был весь во впадинах и ямах. Под сводами сидели торговцы с разложенными на земле товарами.
Теснота и толкотня на базаре были неописуемы. Пешие и конные двигались вперемежку, крича во все горло: пушт! пушт! Разносчики толкали друг друга.
Едва пробившись
И точно: двое полицейских в грязных рваных халатах столкнули вниз с башни двух оборванцев со связанными назади руками. Толпа ахнула, и раздался тяжелый стук человеческих тел о камни…
Донесся призыв муэдзина к молитве, и толпа рассеялась, каждый поспешил в мечеть. Улица и базар опустели вмиг.
Потрясенный и усталый, Виткевич вернулся в каравансарай, забрав у портного по пути свою отглаженную и отчищенную офицерскую форму.
Во дворе каравансарая его дожидался Абдул Керим. Виткевич пригласил его в комнату, но Абдул Керим сказал:
— Такому почтенному и знатному человеку, как мой уважаемый друг токсаба (он повысил Виткевича в чине сразу до полковника), не приличествует иметь пребывание в каравансарае. Мой скромный дом, конечно, недостоин принять такого гостя, но я осмелюсь просить вас оказать мне высокую честь и озарить светом своего пребывания мое жилище.
Произнеся столь цветистую речь, Абдул Керим умолчал о главном. Кушбеги с согласия эмира приказал Абдул Кериму взять Виткевича в свой дом, дабы было легче следить за каждым его шагом.
Виткевич отправился к Абдул Кериму верхом в полной офицерской форме. Его сопровождали казаки также верхом и в военной форме.
Толпы зевак бежали за всадниками: русского офицера, разъезжающего по Бухаре, еще не приходилось видеть бухарцам.
Тут необходимо заметить, что по возвращении Виткевича в Оренбург была распространена официальная версия: Виткевич, попавший в Бухару случайно, не снимал халата, не открывал своего офицерского звания и жил под видом купца.
Зеваки сопровождали Виткевича, Абдул Керима и казаков до дома, стоявшего в большом саду, окруженном высоким дувалом.
В саду под навесом, столбы которого были увиты виноградными лозами, на коврах было приготовлено угощение.
Подав гостю медный кумган для омовения рук, Абдул Керим затем усадил Виткевича на почетное место, а рядом с ним расселись пять человек, — как объяснил хозяин, его друзья и домочадцы. Среди них Виткевич узнал Балты Кули-бека, эмирского посланца, пятью годами ранее приезжавшего в Оренбург.
Фрукты, сласти, овощи были великолепны, сок гранатов и зеленый чай помогали одолевать пахучий острый плов. Крепких напитков, разумеется, не было. Но хозяин намекнул, что для гостя разрешается нарушить запрет корана. Однако Виткевич отклонил его предложение, чем, он заметил, немало были огорчены остальные участники пиршества…
Никаких деловых и политических разговоров никто из бухарцев не затевал, а Виткевич и подавно не касался таких тем.
Когда спустя часа три угощение пришло к концу, Абдул Керим словно невзначай сказал, что кушбеги Хаким-бек будет рад видеть у себя знатного гостя из России.
Оставшись, наконец, в отведенной ему комнате, Виткевич мысленно обозрел впечатления первого дня в священной Бухаре.
«Пестро, шумно, грязно и очень-очень сложно!» — так подвел он итог и заснул крепким сном впервые за пятьдесят пять дней под крышей, а не под открытым небом.