Дуэль в Кабуле
Шрифт:
Пальмерстон решил взять реванш в Средней Азии.
Не успел новый генерал-губернатор Окленд прибыть в Индию, как вдогонку ему пришло письмо Секретного комитета правления Ост-Индской компании, написанное по указаниям главы Форин-оффиса.
Стало известно, говорилось в письме, что Дост Мухаммед сделал шаху персидскому предложение о завоевании и разделе территорий Гератской провинции; такие же предложения получены шахом и от владетелей Кандагара; ходят также слухи, что хан Хивы вступил в соглашение с русским правительством. «Такие факты ясно указывают, что соперничающие вожди Афганистана намерены вовлечь шаха в свои
Следовательно, «наступило время, когда вам следует решительно вмешаться в дело Афганистана», — читал далее Окленд в письме Секретного комитета. На усмотрение Окленда предоставлялся выбор средств для возведения «барьера против угрожающего распространения русского влияния»: послать в Кабул конфиденциального агента для наблюдения за развитием событий либо же войти в прямые отношения с кабульским властителем — политические или же на первое время коммерческие. При этом Окленду предлагалось сообразовывать свои действия с сообщениями, которые он будет получать от Макнила из Персии.
И вот тогда-то получил Окленд письмо Дост Мухаммеда, отосланное одновременно с письмом императору Николаю.
Поздравляя нового генерал-губернатора с прибытием в Индию, эмир напоминал о дружеских отношениях между ним и британским правительством, от представителей которого он получал письма с заверением, что «в случае необходимости обязательства дружбы будут выполнены». Поведение бесчестных сикхов и нарушение ими договоров с Афганистаном побуждают эмира просить генерал-губернатора сообщить, каким способом могут быть улажены эти дела.
Составленное столь осторожно письмо Дост Мухаммеда было Оклендом понято как обращение к Англии за помощью против Ранджит Синга. Но «лев Лахора» был давнишним союзником Англии, и ссориться с ним Окленд отнюдь не желал.
Дост Мухаммеду генерал-губернатор ответил, что желает, чтобы афганская нация была единой и процветающей и жила в мире со своими соседями. Он, Окленд, с прискорбием узнал о несогласиях между эмиром и магараджей, который является другом Англии. «Принципы британского правительства, — писал Окленд, — не позволяют ему вмешиваться в дела других государств, однако, если вы подскажете мне, как надлежит действовать для примирения вас с Ранджитом и найдете какой-нибудь реальный путь решения проблемы, то он будет тщательно изучен; и тем временем я могу только надеяться, что вы будете в состоянии найти какой-либо способ для достижения примирения с сикхами. Не только в ваших интересах но и в интересах всех соседних стран, чтобы две нации. находящиеся рядом, сохраняли ненарушаемые отношения дружбы и согласия».
Получив ответ генерал-губернатора Индии, Дост Мухаммед убедился, что Англия ему
Оставалось ждать ответа из Петербурга…
2
Весна на Урале запаздывала. Мокрый снег перемежался дождями. На санях проезда уже не было, а колеса увязали по ступицы в буром месиве, устилавшем дороги.
Забрызганный грязью доверху возок подъехал в сумерках холодного апрельского дня к парадному крыльцу ярко освещенного губернаторского дома. Из возка легко выпрыгнул Виткевич и помог выйти закутанному в тулуп Гусейну Али. Распахнувший двери швейцар почтительно приветствовал адъютанта военного губернатора.
— Со счастливым возвращением, Иван Викторович! Их превосходительство обедают-с…
Виткевич сбросил с плеч шинель. Швейцар снял тулуп с Гусейна Али, и тот остался в своей одежде небогатого восточного купца. Виткевич проводил его в приемную, а сам прошел в огромную столовую.
Человек широкой натуры, большой барин и хлебосол, Перовский завел обычай два-три раза в неделю за превосходным обедом, плодом искусства повара француза, собирать своих ближайших сотрудников и подчиненных.
Так и теперь за большим столом сидели Генс, Никифоров, Карелин, Даль, адъютанты, чиновники особых поручений.
Виткевича первым увидел в дверях Даль.
— Наш путешественник, ваше превосходительство. Перовский обернулся, поднялся навстречу Виткевичу, обнял его, поцеловал:
— Молодец, молодец! Ждем с нетерпением! Присаживайтесь!
— Ваше превосходительство, я прибыл не один…
— Понимаю, понимаю. Вашу эстафету получил. Где он?
— В вашей приемной.
Перовский попросил Генса остаться за хозяина и прошел в приемную. Виткевич представил ему гостя:
— Почтенный Гусейн Али, полномочный посол его высочества эмира кабульского.
Перовский протянул руку, Гусейн Али сжал ее двумя руками, прижал к своему сердцу.
— Мой высокий повелитель, да хранит его господь, шлет привет мудрому и высокочтимому сардару могущественного государя Российского, да продлит господь его дни, и просит для смиренного слуги эмира открыть путь к сердцу того, кто на престоле владычества повелевает царствами и их правителями.
Выпустив руку Перовского, Гусейн Али низко поклонился и подал Перовскому запечатанный печатью пакет.
— Это письмо государю императору, — пояснил Виткевич.
— Англичане — наши враги, — сказал Гусейн Али, — они помогают нечестивому Ранджиту, они злоумышляют против моего повелителя, и эмир в своей мудрости и заботе о благе государства афганского обращает лицо свое к великому и славному императору.
Перовский раньше, чем вести переговоры с афганским посланцем, хотел выслушать подробный доклад Виткевича. Поэтому он приказал доставить Гусейна Али на приготовленную для него квартиру, где он будет жить как бухарский купец.
— Отдохните после утомительной дороги, — сказал Перовский, провожая гостя.