Дуэль
Шрифт:
— О Бурьяне пусть голова прокурора болит. У меня своих забот хватает, — сморщился Балов.
— Ты слушай, я помочь хочу. Нам Лешего поймать надо. Чем скорее, тем лучше.
— А что, если предложить прокуратуре проводить допросы у нас — в милиции? И следователь в безопасности, и Бурьян не сбежит. Наживкой станет. Не мы за Лешим, он к нам пожалует, — предложил Балов.
— Вряд ли, но попробовать можно. Меня, честно говоря, одно останавливает. Мы Лешего у себя будем ждать, сложа руки, а он в это время новые дела будет проворачивать. Убивший отца о сыне вряд
— Да все это понятно. Но мы с вами можем только предполагать. А решение остается за Лешим. Им он не поделится с нами, — невесело усмехнулся Балов.
А утром следующего дня прокурор города, словно подслушав разговор, обратился за обеспечением охраны при доставке на следствие троих воров. И с радостью согласился на предложение начальника милиции о проведении допросов в горотделе милиции. До предъявления обвинения троим ворам оставалось в запасе десять дней. В тюрьме, где они содержались, была усилена охрана. Для большей надежности их поместили в разные камеры и не спускали с них глаз ни днем, ни ночью.
Все ждали появления Лешего. А он будто исчез из Охи или затаился, обдумывал свое.
На десятый день прокурор снова позвонил начальнику милиции, сказав, что завтра арестованных привезут в горотдел для предъявления обвинения.
Назначили время, обговорили, казалось, каждую деталь. И все же удивилась милиция, увидев следователя, которому поручили такое трудное дело.
Молодая женщина, узнав, что фартовые еще в пути, прошла в предназначенный для следствия кабинет, достала из папки необходимые документы, глянув на оперативников, дежуривших у кабинета, сказала:
— Не стоит так откровенно проявлять страх. Займитесь своими делами. Не беспокойтесь. Меня арестованные не тронут. Не решатся.
— И чем вы подкрепите свою уверенность? Когда-либо доводилось вплотную встречаться с блатными? — изумился Балов.
Следователь не успела ответить — по коридору вели задержанных фартовых.
Едва воры вошли в кабинет. Бурьян, глянув на следователя, присвистнул:
Вот это фря! А ништяк, мусора позаботились, подсунув нам эту шмару. Хоть и одна на троих, сойдет для начала.
— Я ваш следователь, — ничуть не отреагировала она и назвалась — Ирина Кравцова…
— Вовсе извелись мужики, сплошь пидоры да фраера! Бабу подставили нам, — усмехнулся Бурьян.
Его ткнул локтем в бок старый фартовый по кличке Фишка и шепнул:
— Захлопнись, кент.
Предъявив обвинение всем троим, следователь объяснила порядок ведения
Говорила спокойно, уверенно, ничуть не смущаясь, не реагируя на реплики обвиняемых.
Молчал лишь Фишка. Но перед уходом спросил разрешения на один вопрос:
— Отец твой — следователь Кравцов?
Ирина ответила утвердительно. И фартовый совсем сник.
Ни Бурьян, ни Кляча ничего не знали об известном всему Северу следователе Кравцове. Его звали колымским дьяволом. Его одного боялись и уважали все фартовые. Он ушел на пенсию совсем недавно. И теперь его заменила дочь. Ей было у кого учиться и перенять опыт…
Через Кравцова прошли судьбы многих воров. От него ничего невозможно было скрыть. Он чувствовал истину, его наблюдательности, знаниям завидовали видавшие виды воры. Он никогда не врал, не выдавливал показания под угрозами. Не унижал никого.
Услышав через открытую дверь вопрос и ответ следователя, Балов понятливо вздохнул: «У этой девчушки должна быть железная хватка отца. Молодец прокурор, знал, кому поручить дело. Не всякий мужик-следователь потягается с этой выпускницей», — подумал молча и услышал, как уходившие из кабинета фартовые тихо переговаривались меж собой.
— Ты, Бурьян, трехай, да мозги не просирай. Секи! Эта девка — дочь самого Кравцова! Не залупайся! Дыши, как законник, считай — верняк, в лапы колымского дьявола влипли. Из них, на моей памяти, никто не слинял. Девка, чуть что, к родителю за советом. Он — враз… Не таких обламывал.
– На нашего пахана и его лапы коротки оказались, — не поверил Бурьян.
Он его накрывал. Линял пахан из мусориловок, зон, суда. От дьявола слинять — такой счастливец не возник на свет. Заруби, — шептал тихо.
А шмара — ништяк! Хрен с ней, что следователь. Мне б ее на ночку. Уж не пожалела б, — веселился Кляча, влезая в «воронок».
Фишка глянул на обоих кентов, свирепея. И сказал уже в машине:
Приключений на жопу ищете? Валяйте. Но вытягивать с говна никто не будет…
А через неделю фартовых начали по одному привозить на допросы.
Балов, видя уверенность следователя, внутренне успокоился.
Но ни он, ни оперативники не спускали глаз с кабине-та во время допросов. Знали непредсказуемость и внезапность «малины».
Но все проходило спокойно. Даже в городе, помимо мелких краж сигарет и водки из ларьков, ничего не случалось.
Поутихли фартовые с вашей легкой руки, — сказал как-то Балов Ирине. Та ответила, подумав:
Не с добра. Нынешний покой — это затишье перед бурей. Теперь ее в любой момент можно ожидать.
Почему так думаете? — удивился Геннадий, глянув на уставшую после допросов Ирину.
Так всегда бывает. Фартовые после провалов не бросаются сгоряча, сразу выручать своих. Чтобы снова не попасть в ловушку. Они, в отличие от нас, берегут своих людей. И каждое дело долго готовят, основательно все просчитывают. Потому мы так подолгу раскручиваем их дела.
Я, наоборот, думаю, что уехали воры из Охи, опасаясь за себя. А может, не доверяют Кляче и Бурьяну, боясь, чтобы те их не раскрыли.