Дуэлянты

Террайль Понсон дю

– В самом деле? – ответила графиня.

Даже теперь по прошествии долгого времени, она была не в силах сдерживать дрожь, когда речь заходила о графе Филиппе.

– Да, он был очаровательный кавалер, заставлявший учащенно биться не одно женское сердце.

– Но мадам…

– Ах! В нашем возрасте мы имеем право на подобные воспоминания. Я даже помню, что юных девушек, принадлежавших к бордоской знати, постигло некоторое разочарование после того, как все узнали о вашем тайном браке.

– Госпожа баронесса, – промолвила мадам де Блоссак, – вы напомнили мне о единственном периоде моей жизни, когда я была счастлива, несмотря на все нависшие надо мной опасности.

– Охотно вам верю, – уныло и почти даже мрачно ответила странная дама. – Ведь что может быть лучше, чем любить и быть любимой? В последний раз я видела его на костюмированном балу у интенданта Камю де Невиля. Но давайте не будем об этом, если вас гнетут воспоминания о тех временах. Значит, две эти очаровательные девочки – ваши внучки?

– Да, мадам, – ответила графиня, явно чувствуя в груди стеснение, но была не в состоянии объяснить себе его происхождение.

– Они просто прелестны, – продолжала баронесса, пытаясь их обнять.

Филиппина робко уступила, но когда пожилая дама нагнулась к Эрмине, чтобы запечатлеть у нее на лбу поцелуй, ребенок вырвался, обежал бабушку сзади, бросился в объятия матери и сказал:

– Матушка, матушка, я боюсь, глаза этой дамы внушают мне страх.

Мадам де Женуйяк улыбнулась и ласково побранила дочь за то, что та убежала. Затем подвела ее обратно к баронессе и промолвила:

– Мадам, простите моей маленькой дикарке ее фантазии, она не против того, чтобы вы ее обняли.

– Нет, я не хочу, не хочу! – запротестовало дитя.

Баронесса вновь склонилась к девочке, и если бы кто-нибудь к ней в этот момент внимательно присмотрелся, его бы поразила улыбка, злая и почти даже жестокая, в которой расплылись ее губы.

Эрмина проявила строптивость. Своими маленькими ручками она оттолкнула от себя морщинистую физиономию, тянувшуюся к ее свежему личику, и в конце концов добилась, чтобы мадам де Мальвирад отказалась от всяких попыток ее поцеловать.

Ее крики произвели маленькую сенсацию. Многие гости стали подходить ближе, чтобы выяснить, в чем дело. В их числе были и братья Коарассы, и отпрыски шевалье Мэн-Арди.

– Все, что касается графини де Блоссак, должно интересовать нас в самую первую очередь, – незадолго до этого сказал Годфруа. – Тот факт, что этому семейству кто-то пытается навредить, не вызывает никаких сомнений, так что мы должны быть начеку.

Именно по этой причине друзья, услышав первые крики Эрмины, подошли ближе. Ролан наклонился к девочке, обнял за плечи и спросил:

– Что с вами, дитя мое?

– Ох! Да, ты можешь меня поцеловать, ты красивый! Но старуха – не хочу!

– Тс-с! При господах так говорить нельзя! – с улыбкой ответил молодой человек и встал.

– Ах, мадам! – воскликнула в этот момент баронесса де Мальвирад. – Эти молодые красавцы окружили вас кольцом личной стражи.

– Кто бы что ни говорил, они – наши преданные друзья, – ответила графиня.

Годфруа окинул баронессу внимательным взглядом и сказал:

– Вы правы, мадам, мы вчетвером представляем собой личную стражу графини де Блоссак. И уверяю вас, каждый, кто встанет у нас на пути, поступит крайне опрометчиво.

– Эге, мадам, да ваш юный защитник – настоящий Амадис [10] . Как его зовут?

– Годфруа де Мэн-Арди, – ответил молодой человек.

Услышав это имя, мадам де Мальвирад отступила на шаг и, несмотря на желтизну лица, страшно побледнела.

– Что с вами, баронесса? – спросила мадам де Блоссак.

– Нет-нет, ничего, просто немного закружилась голова. Не обращайте внимания, после Кобленца такое со мной случается часто. Нахлынет, как удар молнии, и отпустит, как порыв ветра. Ну вот, все уже прошло.

10

Здесь имеется в виду Амадис Гальский, герой средневековых рыцарских романов испанского писателя Гарси Родригеса де Монтальво.

– Тем лучше.

– Мы, кажется, говорили о Мэн-Арди. Когда-то в Керси я знала один замок с таким названием. А остальные ваши личные стражи?

– Это, мадам, отпрыски графа де Коарасса, старший Ролан и младший Кловис. Четвертый – мой собственный брат, он немного моложе меня.

В глазах пожилой дамы промелькнул быстрый, как мысль, проблеск.

– Благодарю вас, сударь, что представили мне их. И позвольте добавить – они само очарование.

На том разговор и закончился.

Несмотря на описанные нами события, вечеринка в салоне мадам де Федье завершилась очень весело.

Вот только ближе к полуночи один из сыновей мадам Газен подошел к Мэн-Арди и попросил уделить ему несколько минут.

– К вашим услугам, сударь.

– Это вы организовали этот жалкий вечерний спектакль с участием Маталена?

– Не я один. Хотя должен признать, я тоже приложил к этому руку.

– С какой целью, сударь?

– Прошу прощения, – решительно возразил Годфруа. – Давайте не будем ничего предполагать, не говорить о намерениях, а просто оценим факты.

– Давайте. В том, что сегодня произошло, лично я усматриваю нечто вроде урока, который вы хотели преподать моей матери.

– Для этого, сударь, вы должны обладать превосходным зрением.

– Не смейтесь, прошу вас.

– Ладно, довольно, к чему вы клоните?

– К тому, что я не потерплю, чтобы кто-то вмешивался в мои дела, равно как и в дела моих близких.

– А если кто-то все же вмешается? Что вы тогда сделаете?

– Накажу наглеца.

– Это вызов на дуэль?

– Теперь уже я, в свою очередь, должен заметить, что сообразительности вам не занимать, – ответил юный Газен.

– Великолепно, но давайте не будем так шуметь. Завтра утром я всецело в вашем распоряжении.