Дуэлянты
Шрифт:
– Ее что же, нет дома?
– Сударь, помнится, я от кого-то слышала, что она не появляется вот уже восемь дней.
– Хороши дела! – воскликнул Мэн-Арди.
– И потом, знаете, – продолжала услужливая соседка, – об этой старушке толком никто ничего не знает, поговаривают, что по субботам она направляется на ведьмовской шабаш.
– А сегодня как раз суббота. Ну что же, красавица, благодарю вас, подождем, когда она вернется домой на метле.
Эта шутка, по всей видимости, не принесла молодой женщине успокоения – она верила в колдуний и поэтому поспешно закрыла
– Единственное, что в данном случае не вызывает сомнений, – сказал Ролан, – это что мегера уехала невесть куда по каким-то своим делам.
– А зачем она вообще нам нужна? – спросил Мэн-Арди.
– Я хотел узнать, от кого она услышала эти клеветнические измышления.
– Но, по словам Маталена, она, скорее всего, выдумала их сама.
– В такое случае я бы ее наказал.
– Женщину? Будет тебе! Да и потом, наша главная задача – опровергнуть эту ужасную ложь, – добавил Годфруа. – Не забывай, что человек, которого называют соблазнителем мадемуазель Филиппины, готов публично выступить против этих гнусных слухов.
– А ведь ты прав, черт подери! К дьяволу старуху, пусть веселится на своем шабаше сколько душе угодно, нам она не нужна.
– Что будем делать?
– Пойдем к мадам Федье, которой мы должны нанести визит и извиниться за несколько странное поведение в ее салоне вчера вечером. Кроме того, мне нужно ее кое о чем расспросить.
Несколько минут спустя юные американцы уже сидели в салоне мадам Федье.
– Сударыня, вы должны нас простить, – сказал Мэн-Арди. – С самого раннего детства мы, сами того не сознавая, привыкли питать к графине де Блоссак уважение, считая ее святой. Услышав в тот вечер ее возмущенный голос, я не сдержался и устроил скандал.
– Я не держу на вас зла, смутьян вы этакий.
– Позвольте выразить вам за это нашу бесконечную благодарность.
– Что до меня, дети мои, то я очень сожалею о том, что в тот вечер произошло в моем доме. Эта мадам Газен не умеет держать язык за зубами, вот и натворила бед.
– У нее есть сыновья?
– Да, Ролан, но не ищите с ними ссоры.
– Однако…
– Я вам запрещаю. Я уверена, что малышка Филиппина сущий ангел. Чтобы доказать это, я хочу устроить в понедельник званый вечер и пригласить на нее мадам де Женуйяк с детьми.
– А мадам Газен?
– Мадам Газен, друг мой, останется дома.
– Мадам, покорно прошу вас разрешить мне привести на этот вечер одного большого любителя танцев.
– С удовольствием, любезный мой друг. Кто он такой?
– Перед тем как ответить на ваш вопрос, я хотел бы попросить вас все же позвать мадам Газен.
– Что за странные фантазии?
– Мадам, сделайте это ради меня.
– Раз уж вы к этому так стремитесь, я пойду вам навстречу, хотя боюсь, что с вашей стороны ее ждет какой-то подвох.
– Нет, я всего лишь хочу повергнуть ее в смущение.
– Давайте вернемся к нашему танцору.
– Что до этого, мадам, покорнейше прошу вашего соизволения не называть его имени и призываю вас положиться на меня.
– Нет, дитя мое, то, что вы от меня требуете, в Америке, может, и возможно, но здесь просто недопустимо.
– Но ведь вы, моя дорогая мадам, с ним не знакомы.
– Неважно. Скажите, как его зовут?
– Жак Лефор.
– Он ваш друг?
– Совершенно верно, мадам.
– Приводите его, дитя мое, я вам разрешаю.
Ролан не осмелился назвать мадам Федье настоящее имя человека, которого хотел буквально на несколько минут привести к ней домой. Покидая дом, он обратился к Мэн-Арди и сказал: – А теперь положимся на милость Господа! Пойдешь к Маталену и предупредишь его, чтобы в понедельник, в половине десятого вечера, он был в нашем полном распоряжении.
– Уже бегу!
– Отлично! Я же отправлюсь к мадам де Блоссак, расскажу о том, что мы сделали, и поделюсь нашими открытиями. А еще поведаю о том, что я наметил на понедельник, чтобы в будущем никто и слова не смог сказать против дочерей госпожи де Женуйяк.
X
В следующий понедельник в доме мадам Федье был праздник. Все комнаты заполонили собой милые, радостные гости. С самого начала собравшихся почтили своим присутствием графиня де Блоссак, ее дочь, а также Филиппина и Эрмина. Их сопровождали четыре юных американца.
Коарасс вошел под руку с главой семейства, Мэн-Арди – с маркизой де Женуйяк, а младшие братья наших героев – с юными девушками.
Хозяйка дома, по всей видимости, предварительно сделала приглашенным внушение, потому что все тут же бросились к вновь прибывшим и оказали им самый радостный прием – будто хотели изгладить малейшие воспоминания о той глупой выходке, жертвой которой они стали.
Когда после первого обмена комплиментами маленькие сверстницы дочерей мадам де Женуйяк увлекли их за собой, мадам де Федье взяла Коарасса под руку и сказала:
– Ваш друг, стало быть, не пришел?
– Пока нет, мадам, но у меня есть все основания полагать, что он не заставит себя долго ждать. А мадам Газен здесь?
– Еще нет. Глядите-ка, вот и она.
И в зал, в сопровождении своих сыновей и дочерей, действительно вошла чересчур говорливая мадам Газен.
Первым гостем, на которого она обратила внимание, переступив порог, была графиня де Блоссак. Мадам Газен удивилась и на мгновение замерла, будто спрашивая себя, какой линии поведения придерживаться в подобных обстоятельствах, но после минутного размышления пошла дальше и выбрала место, где ее всем было хорошо видно.
– Мне кажется, – сказал Ролан, обращаясь к Мэн-Арди, – что пришло время пригласить нашего маркиза.
– На мой взгляд, еще рано, – ответил Годфруа. – Все веселятся, появление Маталена произведет эффект разорвавшейся бомбы, и когда он уйдет, вечеринка тут же закончится.
– Что ты предлагаешь?
– Пусть все еще пожуируют часок-другой. А потом ты нанесешь сокрушительный удар.
– Так тому и быть.
Примерно через полтора часа после этого разговора, в тот момент, когда в толпе танцующих воцарилось относительное затишье, на пороге возник лакей в пышной ливрее, в обязанности которого входило объявлять о прибытии гостей.