Дуэлянты

Террайль Понсон дю

На следующий день Коарасс и Мэн-Арди выехали на дорогу в Медок, поскольку им сообщили, что по ней Матален будет возвращаться домой после дуэли в ландах.

Прождав около часа, молодые люди увидели, что к ним мчится карета с тремя пассажирами, с ног до головы облаченными во все черное.

– Вот и он, – сказал Мэн-Арди.

Ролан выехал на середину дороги, спешился, встал перед конем и знаком велел кучеру остановиться.

– Друг мой, – произнес он самым мягким и дружелюбным голосом, – соблаговолите немного подождать, у меня к вашему хозяину есть разговор.

– В чем дело? Что случилось? – обратился к кучеру один из сидевших в экипаже молодых людей.

Коарасс и Мэн-Арди обнажили головы и вышли вперед.

– Прошу

прощения, господа. Кто из вас маркиз де Матален? – спросил Ролан.

Услышав этот вопрос, пассажиры в один голос закричали:

– Слава богу, сударь, его среди нас нет!

– Но ведь вы, – вставил слово Годфруа де Мэн-Арди, – возвращаетесь с дуэли, имевшей место в ландах Пезу.

– Совершенно верно, сударь.

– Может, я имею честь говорить с господином де Вертеем?

– Так оно и есть, – ответил один из молодых людей.

– Неужели господин де Матален убит? – взволнованно спросил юный Коарасс.

– Нет, он просто оказался негодяем, – ответил Гектор де Вертей.

– Что вы говорите!

– Этот господин вот уже второй раз вызывает меня на дуэль, а затем сам же от нее уклоняется.

– Он что же, не явился в назначенный час?

– Сегодня мы опять ждали его напрасно.

– Странный бретер! – промолвил Мэн-Арди. – А по какой причине, вы не знаете?

– Если только он вновь не попытался наложить на себя руки. Если это не вошло у него в привычку, то я понятия не имею, каким предлогом он теперь мог бы воспользоваться, дабы объяснить свое поведение.

– Теперь нам, господа, не остается ничего другого, кроме как принести извинения за то, что мы вас задержали.

– Всегда к вашим услугам, господа.

И молодые люди разъехались в разные стороны.

– Кстати, Годфруа, – сказал Коарасс, когда они возвращались в город, – а что теперь ты думаешь об этом ужасном дуэлянте, наводящем страх на Бордо и его окрестности?

– Миф, – ответил Мэн-Арди. – Бесконечно далекий от реальности.

– Мне в голову пришла примерно та же самая мысль. По крайней мере, найти его не представляется возможным. В первом деле удача нам не улыбнулась – оно слишком затянулось.

– Ха-ха-ха! Давайте над всем этим посмеемся, ведь это лучшее, что мы можем сделать. Перед нами либо заяц, либо змея.

– Может, даже фанфарон, нагнавший страху на пару бедолаг.

– Ну уж нет! – серьезным тоном продолжал Мэн-Арди. – Мы сами не верим в то, что говорим. Полковника и Монсегюра не назовешь ни трусами, ни идиотами, ни плохими фехтовальщиками.

– Ты прав.

– И этот Матален нанес им нешуточные раны. Давай попытаемся докопаться до истинных причин происходящего.

И друзья вернулись в город.

Тем временем в доме господина де Сезака происходила весьма любопытная сцена. В девять часов к полковнику с дежурным визитом явился хирург, лечивший его и майора Монсегюра.

– Друзья мои, прошу прощения, что заставил вас сегодня ждать дольше обычного, – сказал он, переступая порог. – Но только что мне пришлось наблюдать довольно необычную сцену.

– Где?

– На аллеях Любви.

– Где живет этот чертов Матален?

– Совершенно верно. Причем это событие, приведшее меня в столь благостное расположение духа, произошло не с кем иным, а именно с маркизом.

– В таком случае поведайте нам о нем.

– Вам, несомненно, известно, что сегодня утром означенный Матален должен был драться на дуэли с господином де Вертеем.

– Еще бы, черт подери! Вчера во всем Бордо только об этом и говорили.

– Так вот, в половине восьмого я возвращался в город из военного госпиталя в Годеране, что неподалеку от Круа-Бланш. На аллеях Любви мне на глаза попались три подозрительных личности, шатавшихся вокруг дома де Маталена. Я сразу почуял, что предстоит что-то необычное, сел на скамью, наполовину спрятавшись за стволом толстого дерева, и стал ждать. В этот момент перед дверью

маркиза остановился экипаж, по всей вероятности, тот самый, что должен был отвезти его на дуэль. Стоял он недолго. С тех пор как я занял свой наблюдательный пункт, не прошло и пяти минут, как дверь дома открылась и на пороге появился Матален. Он ловко запрыгнул в экипаж, его примеру собрались было последовать и секунданты, но тут двое подозрительных типов схватились за дверцы, в то время как третий схватил лошадь под уздцы.

– Интересно, – протянул полковник.

– В самом деле, – поддержал его Монсегюр.

– Настолько интересно, что я вскочил на ноги и подбежал ближе. Одновременно со мной из-за другого дерева выскользнул хромой, небольшого роста господин во всем черном и тоже бросился к экипажу. Им оказался судебный пристав Дюме, известный всему Бордо.

– Я начинаю понимать, – обронил майор.

– Можете себе представить как Матален стал кричать, буйствовать, изрыгать проклятия и угрозы, когда столкнулся с этими двумя крепкими, серьезными парнями, вооруженными основательными дубинками. Этот коротышка, судебный пристав, прихрамывая подошел к нему и сунул под нос кипу бумаг. «Мне поручено, – сказал он, – вручить вам предписание о выплате четырех тысяч франков основного долга и тысячи двухсот тридцати трех франков пяти сантимов процентов. Означенную сумму вы задолжали господину Риве, портному, проживающему в доме 29 по улице Порт-Дижо». «Убирайтесь к дьяволу! – закричал в отчаянии Матален. – У меня за душой ни гроша!» «При невыполнении этого требования, – невозмутимо продолжал хромой судебный пристав, – присутствующие здесь господа судебные исполнители по вопросам коммерции выполнят свой долг и с удовольствием отправят вас в департаментскую тюрьму, известную как форт дю Га, где вы будете оставаться до тех пор, пока не рассчитаетесь по всем долгам».

– Ох и нравится он мне, этот малыш судебный пристав, – сказал полковник. – Уж очень складно говорит.

– Вы даже представить себе не можете, какой страшный гнев овладел в этот момент Маталеном, – продолжал хирург. – Он стал метаться в карете, рессоры которой стонали от производимых им резких движений. Кричать, что это позор, что его обесчестили. Затем немного успокоился, обратился к судебному приставу и сказал: «Сударь, отпустите меня хотя бы на дуэль, меня ждет противник». «Меня это не касается, – ответил представитель закона, – я просто выполняю свою работу». «Послушайте, – продолжал бретер, – я отошлю своих секундантов, эти двое господ сядут со мной в карету и поедут на место для поединка. Они будут присутствовать на дуэли, после чего я отдам себя в их руки…» «Если останетесь в живых», – перебил его пристав. «Разумеется», – ответил Матален. «А если вас убьют, – гнул свое Дюме, – кто мне заплатит?»

На какое-то время этот вопрос привел маркиза в замешательство. «Ведь вы должны заплатить. У вас такой вид, будто вы и в мыслях не допускаете, что вас могут убить. А если вы останетесь лежать на поле брани? Тогда, я, упустив вас, лишусь жалованья». «Но… моя честь…» «В первую очередь, честь предписывает заплатить кредиторам. Если вы хотите каждое утро драться на дуэли, не влезайте в долги. Ну так что? Будете платить? Нет? Тогда в тюрьму!» Не в силах больше сдерживаться, Матален хотел было открыть дверцу и выпрыгнуть, но тут же попал в объятия судебного исполнителя, который затолкал его обратно в экипаж, а сам сел рядом. Второй устроился с другой стороны. Затем тот, который держал под уздцы лошадь, взобрался на козлы. Увидев, что его действительно везут в форт дю Га, Матален зашелся такой злобой, что на его губах даже выступила пена. «Каналья, негодяй, мерзкая скотина, подлый бездельник!» – кричал он судебному приставу. «Придержите язык, сударь! – воскликнул в ответ на это Дюме. – Я должностное лицо, а вы оскорбляете меня при исполнении судебных обязанностей». «Плевать я хотел на твои обязанности, ублюдок!» – вопил Матален.