Дуэлянты
Шрифт:
– Мадам!
– По праву главы семьи, которой нанесли оскорбление, я требую, чтобы вы назвали мне источник этих слухов. Если откажетесь, завтра подам на вас жалобу.
Испугавшись угрозы, мадам Газен призналась, что эти сведения были получены от некоей дамы, которая сказала, что ей их, в свою очередь, сообщил заместитель королевского прокурора.
– Все обстоит еще серьезнее, чем я думала, – произнесла графиня. – За этим кроется либо чудовищное недоразумение, либо коварный, преступный умысел. Это имеет ко мне самое непосредственное отношение и я приму все необходимые меры. Но позвольте заявить вам, что
Когда она произнесла эти слова, вперед вышел высокий, очень красивый молодой человек.
– Прошу прощения, мадам, вы графиня Сара?
– Да, сударь.
– Та самая, что когда-то выручила мадемуазель де Сент-Эрмин из самого затруднительного положения?
– Совершенно верно.
– В таком случае, мадам, вам не нужно ходить далеко, чтобы найти себе защитника. Я – виконт Ролан де Коарасс.
– Сын графа Анри?
– Он самый. А это мой друг Годфруа де Мэн-Арди. С Божьей помощью мы вдвоем, мадам, сумеем заставить злые языки замолчать. Если вы, мадам графиня, примите нашу помощь, это будет для нас большой честью.
– Коарасс, Мэн-Арди, – повторила мадам де Блоссак, – сыновья героев.
– Которые ради вас, мадам, вполне способны и сами стать героями, – ответил Мэн-Арди.
Пожилая дама взяла красавца Ролана под руку, а Годфруа де Мэн-Арди сказал:
– Графиню де Блоссак и ее семью оклеветали самым недостойным образом. Мы берем на себя обязательство добраться до источника этих сплетен, которые сегодня были так гнусно использованы, и заявляем, что виновные в этом будут наказаны.
Эти слова, могущие показаться чрезмерно возвышенными, были встречены негромким шепотом, однако сын гасконского дворянина не стал смущаться из-за такого пустяка. Он отвесил присутствовавшим грациозный поклон и знаком велел двум своим спутникам, безусым юнцам еще моложе его, встать рядом. Затем все они вышли вслед за мадам де Блоссак и Роланом де Коарассом.
Когда за ними закрылась дверь, господа и дамы света переглянулись. Затем спросили у мадам Федье, кем были эти молодые люди – такие храбрые и красивые – в речах которых присутствовала немалая доля властности.
– Это четверо юных американцев, все выходцы из Франции. Сегодня утром они прибыли из Нового Орлеана. Проявите к ним снисхождение. Их манеры отдают Луизианой, но мы займемся их воспитанием. Что до остального, они просто очаровательны.
И глаза всех присутствовавших молодых девушек дружно ответили: да, они действительно очаровательны. А вот среди молодых людей нашлись и такие, кому означенные молодые люди показались дерзкими наглецами. К их числу принадлежали и сыновья мадам Газен.
Пока в салоне мадам Федье все пытались справиться с этим новым приступом волнения, графиня де Блоссак увела четверых новых защитников с собой. При виде юношеского пыла и преданности, которую они тут же посвятили ей, дама мысленно вернулась к былым временам. Ей вспомнились великие события, в которых она принимала
Графиня ввела молодых людей в гостиную, где ее дожидалась мадам де Женуйяк, в нескольких словах поведала дочери о том, что произошло, и обратилась к Ролану:
– А теперь, мой благородный юноша, прошу вас, скажите, кто эти двое ваших спутников с решительными лицами, которых вы взяли с собой и привели ко мне?
– Наши младшие, мадам, это Танкред де Мэн-Арди, а это мой брат Кловис.
– Прошу садиться, господа, – сказала графиня четверым молодым людям, почтительно стоявшим рядом с ней.
– Прежде всего, мадам, – сказал Годфруа де Мэн-Арди, – мы просим у вас прощения, потому как должны без утайки сознаться в одном большом грехе.
– Говорите, дитя мое.
– Ну что же, мадам, первая наша ошибка заключается в том, что по прибытии в Бордо мы не явились к вам с визитом. Граф де Коарасс и мой отец настоятельно рекомендовали нам не предпринимать в городе никаких действий, не узнав предварительно, где находится ваш особняк. Мы им это пообещали.
– Но нарушили данную клятву, – перебила его графиня.
– Увы! Да. Мы приехали сегодня утром. Сразу по прибытии нас пригласили на бал. Для таких дикарей, как мы, это была неслыханная удача, и мы согласились.
– К огромному счастью, господин Годфруа, ведь вы оказались там, чтобы защитить старую должницу вашего батюшки, который по праву носит фамилию Мэн-Арди [8] .
– Благодарю вас, мадам, за эти добрые слова. Нам говорили, что в вашем лице мы найдем лучшую из женщин, но я бы еще добавил самую грациозную… и красивую.
– Льстец!!! – с улыбкой ответила графиня. – Но расскажите мне, как поживает граф Анри. Все такой же отважный, каким я его когда-то знала? Что стало с Галаором де Кастераком и господином дю Масом, в 1783 и 1789 году более известным как Аженец?
8
Мэн-Арди (фр. Main-Hardye) – Бесстрашный (дословно «Отважная рука»).
– Мой отец, мадам, может, и не так бодр и энергичен, как раньше, но это не мешает ему оставаться самым страстным охотником в Луизиане. Единственное, в последнее время он немного прибавил в весе.
– А ваша матушка?
– Матушка, как и прежде, остается святой. У нее такие же седые волосы, как и у вас, мадам, которые ей идут самым восхитительным образом.
– Она была очень красива, друг мой, и вы на нее похожи. Не краснейте от этого комплимента, его вам сделала бабушка. А ваш батюшка, господин де Мэн-Арди?
– Ох! Отец, как и подобает гасконцу, все такой же худосочный. Я никогда не имел удовольствия видеть на его лице усталость, он с тем же рвением обнажает шпагу, что и в 1784 году. Что же касается господ де Кастерака и дю Маса, то ими овладел дух приключений. Приехав в Америку, через два года они, бросив вызов тысяче опасностей, отправились в Канаду и стали торговать там пушниной. И от Квебека до озера Онтарио нет более грозных охотников на выдр, бобров и бизонов, чем эти два неразлучных друга. Сегодня, мадам, они сколотили приличное состояние и живут в свое удовольствие.