Дуэлянты
Шрифт:
В присутствии допрашивающего ее сейчас заместителя прокурора, старую ведьму охватило бешеное желание обвинить де Вертея, но Меротт поняла, что ей никто не поверит и ограничилась тем, что ответила: – Нет, сударь, я только напрасно буду строить догадки, мне неизвестно, чтобы кто-то, преследуя свои интересы, мог бы попытаться убить маркиза де Маталена.
– А вы? – неожиданно задал ей вопрос в лоб судейский.
– Я? – с невиданным хладнокровием переспросила старуха. – Но я могу без труда доказать, что всю ночь не покидала Тондю. К тому же, сударь, я думаю, что вы идете по ложному пути, полагая, что маркиз стал жертвой преступления.
– Почему?
– Потому что де Матален самолично не раз говорил мне, что собирается свести счеты с жизнью.
– Вы заявляете об этом официально?
– Да, заявляю.
– В этом кроется какая-то необъяснимая тайна и я, должен признать, блуждаю в потемках. Жандармы, не спускайте с этой женщины глаз. Доктор, на два слова, пожалуйста.
– К вашим услугам, господин прокурор.
– Раненый в состоянии ответить на вопросы или дать показания?
– Нет, сделать это он сможет не раньше чем через пятнадцать дней.
– Как вы думаете, если между Маталеном и этой женщиной устроить очную ставку, смогли бы мы по выражению его лица понять, кем он ее считает – другом или врагом?
– Вы совершенно правы! И я полагаю, что подобный опыт не доставит нам особых хлопот.
– В таком случае – давайте попытаемся.
Устроили очную ставку. Единственным ее результатом было то, что Матален, которого помощник прокурора добрых четверть часа побуждал заговорить, полностью выбился из сил.
Наконец все вернулись в комнату, где до этого велся допрос.
– Отпустите эту женщину, – сказал судейский, – и попросите всех очистить дом.
Меротт, как и других зрителей, наблюдавших за этой сценой, отправили восвояси.
– Этот молодой человек явно пытался покончить с собой, – сказал помощник прокурора, обращаясь в доктору.
– Хм… – протянул тот.
– Вы придерживаетесь иного мнения? – спросил капитан Лассье у врача, прекрасно разбирающегося в таких вопросах.
– Я обнаружил, что удар кинжалом был нанесен с большой силой. Обычно, когда человек бьет себя ножом в грудь, он чувствует себя не так уверенно.
– Давайте, доктор, отыщите нам убийцу.
– Это не мое дело. Но вот что я бы сделал без малейших колебаний, так это приказал бы шпику проследить за старухой, которая только что вышла отсюда, и два-три дня следил за каждым ее шагом.
– Прекрасная мысль, – сказал помощник королевского прокурора и отдал только что озвученный эскулапом приказ.
После этого он вновь пришел к выводу, что Матален пытался покончить с собой, и представители закона покинули дом.
Смешанное с радостью удивление, охватившее бордосцев, когда они узнали, что Матален свел счеты с жизнью, не поддается никакому описанию. Все знали, что маркиз остался жив, но надеялись, что от этой раны он уже не оправится.
Впрочем, немногие верили в то, что Матален на самом деле пытался наложить на себя руки.
А члены Лиги защиты, вновь собравшиеся в тот же день в доме господина дез Арно, обсуждали один-единственный вопрос – утренние события.
– Вы верите, что это самоубийство? – спросил юный Сен-Мартен у господина дез Арно.
Этот вопрос не давал покоя никому.
– Почему бы и нет, – ответил дез Арно. – Он погряз в долгах, подвергался преследованиям, судебные приставы были готовы в любую минуту упечь его в тюрьму. Для многих людей это достаточное основание, чтобы свести счеты с жизнью.
– Но не для бретеров и рыцарей наживы.
– Что же, на ваш взгляд, произошло?
– Мне кажется, – ответил Сен-Мартен, – что Матален стал жертвой мести.
– Вот как?
– Этот мерзавец натворил немало бед. Кто знает, может, друг или брат человека, которого маркиз убил на дуэли, стал за ним следить и шпионил до тех пор, пока ему не представился удобный случай. Из тех, кто ничего никому не прощает, умеет ждать, может нанести решающий удар и замести за собой все следы.
– Как знать, – ответил дез Арно. – Но давайте не забывать, господа, что сей злобный зверь остался в живых, поэтому мы должны утвердиться в своей решимости.
В этих словах достойного президента Лиги защиты не было никакой необходимости. Во всех уголках зала, где они были произнесены, два десятка молодых людей уже и без того яростно овладевали искусством фехтования.
Через три недели после описанных нами событий Матален, бледный, исхудавший и с трудом передвигавший ноги, впервые добился от доктора позволения встать. Усевшись на солнышке у окна на первом этаже, маркиз увидел фланировавшую по аллеям Любви Меротт, бросившую на него мимолетный взгляд.
За эти дни в душе бретера накопилось немало ненависти и ярости. Он незаметно подал ведьме знак, веля подойти, та не заставила дважды повторять это приглашение и поспешила на зов. По всему было видно, что старая мегера сама искала с ним встречи.
Ее быстро проводили в комнату больного. Несравненно елейным голоском злобная старуха спросила у Маталена, как он себя чувствует. В свои слова она вкладывала столько нежности, что поневоле возникала мысль о том, не связывали ли этих двух негодяев какие-то тайные узы.
– Господин маркиз, – под конец сказала она, – как вам только в голову пришла идея свести счеты с жизнью?
Матален напрягся и вперил в старуху пристальный взгляд.
– Как! – слабым голосом молвил он. – Неужели вы тоже поверили этим россказням?
– Пришлось. К тому же, кроме вас, опровергнуть этот слух было некому, а вы, когда королевский прокурор явился сюда, чтобы вас допросить, подтвердили, что сами хотели наложить на себя руки.
– Да, подтвердил, но это ложь. Неужели вы думаете, что я решился бы на самоубийство в день, когда мне предстояло драться на дуэли? Нет, на мою жизнь покушались.