Дуэт сердца и саксофона
Шрифт:
— Но ведь ты мне не предлагаешь руку и сердце?
— Я предлагаю тебе только тело, ты хочешь сказать? Но это самое большое, что у меня есть.
Она хмыкнула.
— Вот поэтому я так откровенна с тобой. Дуг. Ты мне поможешь, правда?
— Естественно. Я лечу сегодня же. Считай, «ангельские глаза» у меня в руках.
Глава 11
Говард укладывал вещи в необъятную дорожную сумку, самолет в Таиланд улетает завтра, во
А глаза у нее невероятные, говорящие. Нет, не говорящие, стонущие. Когда она ставит меж длинных крепких бедер виолончель и бросает на Говарда откровенные взгляды, ему кажется — еще секунда и он выдернет инструмент и сам пристроится на его место. Только музыка останавливала Говарда Нистрема. Он опасался, что обретенная с этим квартетом гармония рухнет и придавит его. Этого он не мог себе позволить. По крайней мере, пока.
От внезапного телефонного звонка Говард вздрогнул. Потом вынул мобильник из кармана.
— Папа! Папа! Говард опешил.
— Келли? Откуда ты звонишь? Откуда ты знаешь, что можно мне позвонить вот так?
— Я уже большая, папа. Я все знаю. Он усмехнулся. Слава Богу, ребенок ошибается на сей счет. Она пока знает не все.
— Здравствуй, милочка. Я рад тебя слышать. Как дела?
— Отлично. Я танцую каждый день. Под твою музыку. Когда ты приедешь ко мне?
— Как только вернусь с гастролей. Я привезу тебе новую музыку.
— Спокойной ночи, папа. Я тебя люблю. А у меня была Сандра. Она красивая…
Голос дочери растворился в пространстве. Говард стоял возле сумки, в которую только что кидал вещи. Он был в черных джинсах и в черной футболке. На этом фоне белые волосы казались еще белее. Келли. Сандра… Сердце неожиданно сдавила печаль. Что это? Переутомление? С тех пор, как Пэт ушла из жизни, он постоянно куда-то бежал, словно хотел что-то догнать, кого-то поймать… Иногда с невероятной силой жаждал покоя, обычного, который есть у каждого нормального мужчины, домашнего покоя. Чтобы в доме была жена, дочь, он сам. Девочка уже несколько лет живет вне дома, Пэт была слишком слаба, вот они и почли за благо отдать Келли в частную школу. Очень, очень хорошую, поторопился добавить Говард.
Иногда ему хотелось вернуться в Америку, но он должен въехать туда с триумфом, сделав джазовую прививку на восточноевропейскую почву.
Говард Нистрем хотел большего.
Он вспомнил недавнюю встречу с Сандрой, ту, случайную, в придорожном ресторане. Странное дело, после недолгого разговора с ней у него в памяти до сих пор осталось ощущение невероятного
А Сандра действительно красивая, неожиданно подумал Говард. Вообще-то он заметил это давно, едва только познакомился с девушками, тогда юными любительницами джаза. Он улыбнулся, вспомнив, каким менторским тоном говорил с ними о музыке, он, профессионал. Но Пэт покорила его сердце, беленькая, тоненькая Пэт, девушка с такой прозрачной кожей, что, кажется, через нее видно, как бьется сердечко, а по венам бежит кровь. Сандра на ее фоне казалась сгустком энергии и силы, но обращенных только на одно: на собственную карьеру.
Что ж, она сделала карьеру. Прекрасную, между прочим.
Говард помотал головой, словно отметая воспоминания, и снова принялся бросать вещи в сумку.
А потом лег спать.
Утром он проснулся от телефонного звонка. Линн, которая выполняла его поручения, должна была подтвердить, что квартет в сборе и готов к отлету.
— Говард! — Голос Линн не был похож на обычный.
— Что случилось? — пытаясь высвободиться из сонного плена, спросил Говард.
— Марта пропала.
— То есть как.., пропала?
— Девушки сказали мне, что вчера вечером она договорилась с кем-то по телефону и ушла…
— О Боже! — выдохнул Говард. В голове завертелось: провал гастролей, неустойка, конец карьеры. Потому что именно после успеха этих гастролей ему обещан контракт на запись диска и на гигантскую раскрутку во всей Юго-Восточной Азии. Ни одному западному саксофонисту никогда ничего подобного до сих пор не было обещано.
— Линн, Линн… Что я должен делать? — беспомощно вопрошал Говард.
— Я не знаю. Наверное, звонить в полицию.
В полицию. Какая ерунда!
— Ты хочешь этого, правда? Очень хочешь. Я знаю.
Мужчина дышал ей в шею, Марта стонала, теряя голову, задыхаясь от желания.
— Я знаю, чего ты хочешь. Только я могу тебе дать это. — Он разжал руку. — Это будет твое. И я буду твоим любовником, призванный адом твоей души. Ведь ты об этом мечтаешь, когда играешь в ночном клубе тайно от Говарда? Ты любишь эту композицию. — Он усмехнулся. — Когда ты играешь «Любовника из ада», ты мечтаешь о таком, как у меня, порошке. И о жеребце вроде меня. — Мужчина хрипло рассмеялся и навалился на нее. — Я знаю, ты хочешь и то и другое. Я все тебе дам. Но сперва ты сделаешь для меня кое-что. Так, небольшое одолжение. А потом мы оба унесемся в другой мир и проведем там несколько дней. Твои ангельские глаза будут гореть от адского наслаждения…
Марта кивала как китайский болванчик. Действительно, она давно хотела всего вместе, но не могла себе позволить. А этот мужчина, внезапно позвонивший ей и представившийся агентом крупной фирмы звукозаписи, откуда-то узнал ее тайну.
Тайну, которая была неизвестна даже Говарду Нистрему. Может быть. Марта и открылась бы ему, но потом, после, когда поняла бы, что Говард готов ради нее на все. Готов разрешить ей все. Дать ей все…
Но пока он был готов только к одному: написать музыку и посвятить ее глазам.