Дух масонства

Бейли Фостер

Масонство никогда не обретало того, что принадлежит ему по праву духовного рождения, частью из-за благодушного довольства своим превосходством и счастливой атмосферой, создающейся в ложе ритуалами и товарищескими отношениями. Последние очень наглядны, братство в ложе является фундаментальным достоянием, но может блокировать реальную масонскую жизнедеятельность. Масонство — не общественный клуб.

А обнадеживает в сегодняшнем масонстве то, что и оно, подобно всем мировым группам, находится во взвинченном состоянии. Обеспокоенность в масонских кругах налицо, все больше членов цеха тщатся докопаться до его углубленных смыслов. Познающие люди доброй воли в ордене чувствуют скрытое в масонстве могущество, хотя и не понимают его. Им уже не импонирует проводить вечер за вечером в колоннах или продвигаться по должностной лестнице. Масонству нужно учиться быть более прогрессивным, менее консервативным, иначе ценность его в мире так и не выявится.

Некоторые перемены таки назрели, но ни одна из них отнюдь не ущемит реальных духовных ценностей, хранимых масонством.

Большинство масонов признают, что привлечение масонских связей в бизнесе — негодная практика, вредная для ордена. Этот мотив эксплуатируется не особенно активно, но он существует и должен быть вытравлен.

Кое-кому масонство повышает социальный статус, личный престиж в обществе. В некоторых местах это весьма весомое соображение. Хотя в основном масоны признают, что использование масонства для повышения социального престижа толкает орден к деградации. Такое бывает все меньше и меньше.

Множество наших масонских секретов уже не нужны, да и бесполезны. Более зрелый мир, окружающий масонство, уже не поддается наваждению тайных орденов. Последние в действительности вызывают нарастающее подозрение. Конечно, осталось уже мало тайн, даже в связи со знаками и словами. Чем больше обществу известно о смыслах масонства, тем лучше для ордена и тем полезней он становится. Впрочем, его прогресс отнюдь не мешает мудро предохраняться от вредительского проникновения в наши ложи.

Наши нынешние ритуалы перенасыщены пережитками: еврейскими названиями и терминологией. Они — реликт давнишнего оперативного каменщичества Европы. Мы их любим или терпим, поскольку привыкли к ним и поскольку они старинные, а стало быть, ложно свидетельствуют о стабильности. Они, по своему действию, скорее обособляют, чем объединяют. Данный факт отнюдь не умаляет еврейской расы. Перед нами стояла бы та же проблема, привыкни мы волей случая к фразеологии какой-нибудь иной расы. Нам понадобится новый масонский язык в новом веке. Такой появится нескоро — в результате попыток сделать масонство более значимым фактором в изменяющемся мире.

Масонству нужно поумерить свое превосходство и устранить повод к нынешнему осуждению. Исключение евреев за то, что они евреи, полностью противоречит масонским принципам. Подобная практика быстро отмирает. Прекращается и осуждение римских католиков. Исключать человека из нашей ложи за цвет его кожи противоречит всемирной миссии масонства. Всякий, кто ведет жизнь распутника, кто центрирован только на себе и эгоистичен, не может быть добрым масоном; какими бы ни были его раса, религия или собственность. Характер, личная целостность и сострадание — вот существенные черты для прогресса в истинной масонской жизни.

Еще одна отрыжка от времен оперативного каменщичества — это недопущение женщин. Для многих масонов это действительно трудновместимо, но в нашем современном мире мнение о том, что женщина не может быть настоящим масоном, достойно представляющим наш орден, — не вполне разумное. Безусловно настанет день, когда это ограничение будет снято. Женские ложи уже существуют. Они проводят все ритуалы, и их работы — доброе зодчество.

Клятвы с шокирующими словами, приносимые кандидатом у алтаря, несут символический подтекст, — это надо неустанно недвусмысленно констатировать. Наши клятвы мало что значат для кандидата, если не объясняются внутренние смыслы. Вообще-то в наше время они воспринимаются как легкий способ увековечить древнюю фразеологию и превратились в бессмыслицу, тогда как должны бы быть самым могучим фактором на начальных ступенях масонской жизни. Продвигающийся кандидат заключает новые соглашения не с каким-то внешним орденом, а с собственной душой. Вот все, что нужно для подлинной масонской жизнедеятельности.

Для того, чтобы расти, масонство обязано более универсально — и внутри, и вне ордена — восприниматься как образ жизни и духовный поиск. А духовный поиск означает изменение и рост. Чтобы содействовать росту в индивидуальной жизни, масонство само должно расти.

Пять неизбежных стадий проходит жизнь всякого организма: рождение, рост, функционирование, распад и, наконец, смерть. Это относится к человеческому телу, а также к жизни групп, к нациям и расам. То же относится ко всем мировым религиям, любым режимам правления. Стало быть, и к масонству. Стадии накладываются друг на друга. Стадия работоспособности должна начинаться на стадии роста, а распад может пойти до окончания стадии работоспособности. Теперешнее масонство находится на исходе стадии роста, добившись изрядной работоспособности. На данном этапе рост сопровождается повышением работоспособности. Ныне наш орден переходит на стадию работоспособности в мировом масштабе.

Величайшей помехой для нашего роста и работоспособности является укоренившееся представление, что масонство не должно изменяться. Ведь это противоречит естественному закону, и если масонство откажется меняться, оно, вне всякого сомнения, умрет гораздо скорее, чем нужно. Правильное изменение в масонстве требует большой мудрости. Оно должно проводиться разумно, верно мотивироваться, а не тормозиться рьяными идеалистами и фанатиками.

Все, что упрочивает отношения человека с Богом, носит в какой-то мере религиозный характер. Церковианство объявило религию своей собственностью и проглотило её. По уверению церковников, то что не поддерживается и не контролируется церковью, не относится к религии. Это не так. Приближение человека к Богу может оцениваться только его возрастающей осведомленностью о Боге. Оно, по сути, есть дело индивидуального сознания.

Все люди, независимо от расы и вероисповедания, суть дети единого Отца. Масонство с незапамятных времен это знало и внушало своим членам. Вследствие чего благодаря этому догмату оно является воистину религиозным образованием. Будучи же проституировано в сугубо мирских расчетах, оно перестает быть реальным масонством, как бы регулярно ни проводились его ритуалы. Так же и в церкви полно людей, которые практикуют церковный формализм, а вот живут не по-христиански.

В новой эре масонство обязано вдохновлять своих членов жить масонской жизнью. Важнее, как масон живет вне ложи, чем то, что он делает в ней. Едва ли можно быть масоном, не зная, чем масонство занимается. Переход в другой градус, принятие иной клятвы, усвоение нового знака, рукопожатия или слова может — или не может — свидетельствовать шаг вперед в масонской жизнедеятельности. Эти факторы могут помочь, коль скоро понимается их внутреннее значение. Мы не вправе позволять им по-прежнему действовать автоматически.

Масонство нередко объявляется духовным поиском. Если оно не понимается именно в этом ракурсе, то превращается в древнюю, но пустую скорлупу. Нынче масонство нуждается не в большем числе членов, а в лучших членах; не в заполненных помещениях ложи, а в групповом участии в ритуалах, в понимании их духовного назначения; так оно способствует поиску духовного понимания и росту, ради которых и был сформирован наш древний орден франкмасонов.

Существует уйма свидетельств древнего духовного учения в старых хрониках, а больше и наглядней всего — в сходстве символов во все века и в факте наличия тайных орденов, многие из которых известны нам как "Школы Мистерий". Безусловно, у всех Школ Мистерий и тайных орденов, склонявших своих членов вести чистую жизнь и наставлявших глубоким внутренним истинам, использовавших одни и те же символы и предлагавших индивидуальное постепенное продвижение по степеням и градусам, во все века должен был быть единый источник водительства и мудрости. Разумеется, они не действовали сами по себе. Нет сомнений в наличии божественной высшей Цели, подчиняющей себе сынов человеческих. Конечно, величайшие духовные люди всех веков знали эту цель, а стало быть, Бога.

Род человеческий довольно продвинулся в эволюции ума, мы сейчас на грани интеллектуальной зрелости, можем добиваться и ожидать нового, более совершенного знания Бога и самой жизни, чем того, которое человеческие существа стяжали прежде. Будущее человечества светится обетованиями духовных достижений, в число которых войдут аспекты человеческих отношений, известные как соучастие, сотрудничество и универсальная практика доброй воли.

Три названных и множество других, таких как справедливость, доброта и свобода, пришли в человеческое сознание из того же источника, из которого пришли мистериальные учения прошлого. Древние тайные ордена и Школы Мистерий курировались высокими посвященными, принадлежавшими к более высокому всемирному Ордену, чем когда-либо осаждавшиеся экзотерические ордена во всем их великолепии и совершенстве.