Духовно неправильное просветление
Шрифт:
Вот и все оговорки.
***
Я снова приехал в эту церковь по просьбе Говинды. Когда он понял, что меня не достать ни по телефону, ни через электронную почту, он стал навещать меня в доме Мэри, делая что-нибудь полезное, помогая Кертису работать с материалами, не донимая и не досаждая, но давая понять, что он хотел бы, чтобы я пришёл навестить его группу ещё раз. В конце концов, я стал видеть в этом какой-то смысл, и спустя примерно месяц после нашего первого визита, мы снова оказались в этой нео-католической церкви.
В кустах справа от меня сидел кот и наблюдал за мной всё время, пока я сидел на ступеньках. Снизу улицы доносился приятный запах из маленькой видавшей виды кафешки. Мне захотелось прогуляться
Появился Кертис и встал на тротуаре передо мной. По дороге сюда мы поговорили ещё немного о "Звёздных войнах", о "Пути героя", и о возможном применении их в реальной жизни. Он рассказал, что после нашего первого разговора он самостоятельно размышлял над этим, и то, к чему он пришёл, сказал он, был Ум Дзен. Он провёл связь между подвигами Джедаев с их почти мистической физической отвагой, книгой Юджина Херриджела о дзен и стрельбе из лука и своими личными опытами во время игры в теннис и футбол. Всё это он рассказывал мне, сидя за рулём джипа, которым управлял как итальянским спорткаром, переключаясь на нижнюю передачу и газуя на поворотах. Закончив докладывать о своих открытиях, он спросил меня, что я думаю.
– А как ты думаешь, что я думаю? – ответил я, и на том мы оставили разговор.
Теперь, час спустя, Кертис стоял передо мной и отвечал на мой вопрос.
– Дальше.
– Ага.
– Окей.
Он сел рядом на ступеньку, и мы немного посидели молча. Через несколько минут к нам подошла Меган из фирмы Марка. В отличие от последнего раза, когда мы с ней виделись, а так же когда я был в этой церкви, я не чувствовал усталости. Я хорошо отдохнул, у меня была ясная голова, и я наслаждался бытием. Это самое лучшее состояние ума, но оно хрупко, и разговоры и размышления лишь опять затуманивают и затемняют его.
– Могу я поговорить с вами откровенно? – спросила Меган. – Не похоже, что вы подпишетесь на наши услуги, значит, я не обижу своего босса.
Приятно, что она раскрыла карты.
– Да, конечно, вы можете говорить откровенно.
– Я не уверена, что люди захотят платить двадцать долларов за духовную книгу, в которой их называют детьми, а их духовные верования экскрементами. Мне кажется, люди ищут то, что может улучшить их жизнь в каком-то осязаемом смысле, внести положительные изменения, сделать их счастливее, удовлетворённее.
– Полностью согласен с вами, – сказал я.
– Но ваша книга ничего подобного не делает. Вам, похоже, нечего сказать хорошего о других путях, других верованиях, о любых верованиях, по всей видимости. Вы признаёте свою нетерпимость, что для меня означает закрытость вашего ума. Ваша позиция довольно надменна, как будто вы правы, а все, кто не согласен с вами, просто не имеют значения, не принимаются в расчёт. Вы высказываетесь против медитации, буддизма, христианства, и всего остального. Вы не оставляете места для взглядов или убеждений кого-то другого. Мне кажется, это ограниченность. Я думала, что духовный мастер должен быть открытым ко всем точкам зрения и охватывать все пути. У вас всё совсем наоборот, как будто больше ничьи взгляды вообще не могут иметь значения.
– Должен согласиться с этим, – сказал я.
– Не важно, согласны вы с этим или нет, если вы не собираетесь что-либо менять. Ведь вы не собираетесь, не так ли?
– Я не смог бы перестроиться таким образом.
– Не понимаю, почему вы не смогли бы, если б захотели. По-моему, для этого требуется всего лишь войти в контакт со своей человеческой природой. Похоже, вы исключили эту часть, но вы могли бы изменить это. Вы так много говорите о страхе, вы говорите, что мы существа, основанные на страхе, но может быть, мы существа, основанные на любви, а вы как-то закрылись от этого. Вы думали о такой возможности?
Я кивнул.
– Знаете, мы все вместе находимся здесь, и единственное, что мы имеем, это друг друга. По-моему, это позор закрываться стеной от чувства связи со всеми, и пытаться убедить других людей сделать то же самое кажется мне неправильным. Вы очень мощный, убедительный писатель, и я боюсь, что многие люди, прочитав вашу книгу, просто, ну, не знаю, убегут от жизни. Я знаю, что вы не так это видите, но может быть, вам стоит над этим подумать. Попытайтесь понять, что люди не роботы, и они не могут просто выключить свои эмоции просто из-за того, что прочитали какую-то книгу. Вы не задумывались над этим?
– Конечно. Я работаю над ещё одной книгой, которая, вероятно, вам понравится больше.
Она посмотрела на меня скептически.
– Я не знаю, откровенны ли вы со мной, поэтому оставлю на этом. Мне очень понравилась ваша книга, но чем больше я думала о ней, тем больше понимала, насколько я не согласна с вами на самом глубоком уровне. Вообще, я хочу поблагодарить вас, потому что ваша книга помогла мне пересмотреть свои собственные убеждения, и это сделало их ещё сильнее, поэтому она оказала действительно сильное влияние на меня, и я должна сказать вам спасибо за это.
– О, хорошо, на здоровье.
– Надеюсь, что если вы собирались воспользоваться нашей компанией для своего пиара, то не передумаете из-за моих замечаний.
– Нет, я очень благодарен вам за ваши замечания.
Она кивнула, опустила взгляд на свои руки, вновь кивнула и вошла в здание церкви.
– Раскритиковали вас, – сказал Кертис.
***
Говинда планировал сначала сам поговорить с группой, и я оставил ему уйму времени для этого. Он обещал объяснить им моё повторное приглашение в очень сдержанном ключе, не упоминая о книге и не используя таких слов, как просветление или мастер – просто сказав, что я особый гость, которого некоторые могут припомнить. Замысел был в том, что я буду участвовать в дискуссии, а не произносить речь перед всей группой. Кертис и я тихо вошли и нашли всех медитирующими. Мы молча встали в дверях, и я огляделся, чтобы увидеть, кого я узнаю. Они, должно быть, обзвонили всех активных участников сатсангов, поскольку сегодняшнее собрание было больше разновидностью нью-эйдж, чем группа Гиты, которую я видел тогда в подвале. В этот раз я не стану дожидаться банки из-под кофе. Неделю назад я дал Говинде денег и попросил организовать лучшее место и лучшие закуски. Он сделал, как я просил, и арендовал более приятный зал для собраний на верхнем этаже со множеством мест для сидения, большими окнами на двух стенах, высокими потолками, адекватным освещением, и не пропитанный табачным зловонием. Был также более широкий выбор закусок, включающий также и постные печенья, два кофейных автомата – с обычным кофе и без кофеина, и настоящие сливки. Я был рад этим небольшим усовершенствованиям. Моэм говорил, если будете просить лучшего, то скорее всего получите, что является практически золотым правилом в царстве сна: Просите и будет вам. Этот зал, возможно, нельзя было назвать самым лучшим, но шаг был сделан в верном направлении.
Медитация подходила к завершению, все потихоньку оживали; вставали и приветствовали друг друга, наполняли чашки и тарелки, болтали. Был здесь Барри на кресле-каталке, ещё некоторых я узнал с прошлого раза, включая студентку, к которой прижимался Кертис, Рохана и нескольких других. Марк был здесь со своей женой. Стулья были расставлены вокруг подиума, но сейчас все собирались в маленькие группки, и всё перемешалось. Я сел рядом с Марком и пятью-шестью другими, и молча стал слушать их разговор. Спустя несколько минут Марк перевёл разговор на меня, и в течении следующих десяти минут мы говорили о некоторых моментах из моей первой книги. Другие маленькие группы как бы притянуло силой гравитации к нашему разговору, и все сгрудились в одну плотную, довольно беспорядочную группу.